* (См.: Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики, 3-е изд. М., 1972. )

Переход от примитивных, биологических форм памяти к высшим, специфически человеческим ее формам является результатом длительного и сложного процесса культурного, исторического развития. Человек должен был овладеть своей натуральной, биологической памятью, подчинить ее деятельность новым условиям своего социального бытия, должен был заново воссоздать свою память, сделав ее памятью человеческой. Прекрасно отражена эта мысль о создании человеком своей памяти в старой греческой трагедии:

Послушайте, что смертным сделал я: Число им изобрел, И буквы научил соединять, - Им память дал, мать муз, - всего причину * .

* (Эсхил. Прикованный Прометей. )

В этих строках замечательно то, что происхождение памяти связывается в них с происхождением таких, бесспорно, исторических приемов поведения, как счет и письменность; мы увидим действительно, что память современного человека является таким же продуктом его культурного, социального развития, как и его речь, письменность или счет.

С первыми шагами к овладению своей натуральной памятью мы встречаемся уже у самых примитивных народов. Это первые попытки обеспечить свое воспоминание, воскрешение какого-нибудь следа в своей памяти с помощью специального стимула, который таким образом выполняет функцию средства запоминания. "Первые запоминания, - говорит Жане, - суть запоминания вещей с помощью вещей же. Человек, который хочет заставить всплыть у себя воспоминание, берет в свою руку какой-нибудь предмет; так завязывают узелок на платке или кладут к себе в карман маленький камешек, кусочек бумаги или лист с дерева. Это то, что мы до сих пор еще зовем сувенирами" * .

* (Janet P. L"evolution de la memoire et de la notion du temps. Paris, 1928, p. 262. )

Именно такой же механизм обнаруживают те примитивные приемы, относящиеся к запоминанию какого-нибудь поручения, которые мы встречаем у культурно отсталых племен. Такова, в частности, функция и так называемых жезлов, вестников, открытых у австралийцев...

Одна лишь огромная сила запечатления, которая, вероятно, также свойственна и этим племенам, не в состоянии, конечно, гарантировать всплывание нужного воспоминания в тот самый момент, когда послание должно быть передано. Для того чтобы воскреснуть, механически удержанные памятью следы должны через какое-нибудь общее звено вступить в естественную связь с данной новой ситуацией; вот это-то общее звено и не может быть гарантировано, когда оно не создается заранее в самом процессе запоминания; наконец, не может быть гарантирована и невозможность случайного выпадения какой-нибудь отдельной части запоминаемого материала. Как поступает австралийский вестник, когда ему нужно обеспечить надежное воспроизведение в нужную минуту соответствующего послания? Нанося на свой жезл зарубки, он как бы искусственно создает это необходимое общее звено, соединяющее его настоящее с некоторой будущей ситуацией; сделанные зарубки и будут служить ему тем выполняющим функцию средства воспоминания промежуточным стимулом, с помощью которого он таким образом овладевает своей памятью...

Активное приспособление к будущему и есть такой непрямой акт, структура которого является специфической именно для высшего поведения человека. Выслушивая передаваемое поручение, австралиец не выполняет непосредственно своей задачи, не действует в прямом направлении, диктуемом данной стимулирующей его ситуацией, но как бы встает на "обходный путь": он создает предварительно средство, инструмент для ее решения, так же как, вместо того, чтобы прилагать непосредственные усилия к сдвигаемой тяжести, он предварительно выламывает для этого соответствующий рычаг. Различие между орудием труда и тем средством-инструментом, которое изготовляет первобытный человек для своей памяти, заключается лишь в том, что, в то время как первое всегда направлено на внешнюю природу, с помощью второго он овладевает своим собственным поведением...

Та роль, которая в опосредствованной операции запоминания выполняется искусственно организованным "стимулом-средством", первоначально выполнялась в силу естественных законов памяти каким-нибудь случайным стимулом, входящим в прежде запечатлевшуюся ситуацию. Необходимо было лишь исключить случайность действия такого стимула, подготовив его заранее, чтобы обеспечить воспроизведение и тем самым сделать его произвольным. Вероятно, сначала такие связывающие стимулы создавались по отношению к другим людям; понятно, что и в этом случае процесс воспроизведения, хотя и может рассматриваться как объективно опосредствованный, субъективно для "вспоминающего" остается непосредственным, натуральным. Только будучи обращено на самого себя, вспомогательное средство запоминания сообщает этой операции новое качество. Таким образом, опосредствование акта запоминания ничего не изменяет в биологических законах этой функции; изменяется лишь структура операции в целом. Организуя соответствующий "стимул-средство", обеспечивающий воспроизведение полученного впечатления, мы овладеваем своей памятью, овладевая ее стимуляцией, т. е. овладеваем ею на основе подчинения ее же собственным естественным законам...

Первоначально стимулы-средства, с помощью которых человек организует свое запоминание, весьма несовершенны. Обычно это простейшие вещественные знаки или недифференцированные зарубки, примитивные бирки, или даже части собственного тела * . Понятно, что подобные элементарные "инструменты" нередко оказываются не в состоянии выполнить свое назначение. Их дальнейшее усовершенствование заключается в процессе их дальнейшей дифференциации и специализации. "Узловое письмо" перуанцев может служить примером такого дальнейшего усовершенствования внешнего мнемотехнического знака (рис. 5). Знаки этого письма ("квипу" - узлы) чрезвычайно мало походят на современные письменные знаки; их главное отличие заключается в том, что они не обладают раз навсегда установленным значением и поэтому требуют для своей расшифровки дополнительных устных комментариев со стороны писавшего ** . Таким образом, эти узлы представляют собой лишь чрезвычайно дифференцированные условные вспомогательные знаки для памяти, принципиально еще ничем не отличающиеся от простейших мнемотехнических знаков. Вместе с тем они являются как бы начальным этапом в развитии письменности в собственном смысле этого слова. Приобретая определенные значения, подобные весьма условно употребляющиеся знаки (узлы, рисунки и т. п.) образуют уже элементы пиктографического письма, которое в дальнейшем уступает свое место еще более совершенным формам письменности.

* (Весьма любопытный пример употребления в качестве мнемотехнического средства пальцев руки мы находим у Ливингстона. В одном из африканских племен (у вакопайков) у знатных людей существовал обычай при встрече с незнакомыми лицами объявлять им через посредство своего слуги о своем происхождении. Так как их родословная сообщалась с весьма большими подробностями, то слуга, перечисляя генеалогические факты, относящиеся к его хозяину, перебирал при этом пальцы своих рук (Livingstone D. Exploration dans l"interieur dc l"Afrique, Australe. Paris, 1859, p. 19). )

** (См.: Тейлор Э. Б. Первобытная культура. Спб., 1896. Приводимый рисунок заимствован из кн.: Thurnwald R. Psychologie des primitiven Menschen. Handbuch der vergleichenden Psychologie. Miinchen, 1922. )

Этот процесс развития упрощенных мнемотехнических знаков в письменные не проходит бесследно для самой памяти, изменяя условия ее функционирования; каждый новый этап в развитии этих знаков предполагает и новые ее формы. Однако история развития памяти не может быть понята только как история развития внешних фиксирующих знаков. Отличие нашей памяти от ее натуральных биологических форм заключается не только в том, что мы имеем возможность пользоваться записной книжкой или историческими документами; как то, так и другое скорее лишь замещает ее функции: стенограмма, фото- или кинематограмма могут обеспечить даже у страдающего амнезией воспроизведение, столь же уверенное и точное, как и воспроизведение эйдетика. Существует и еще одна, вторая линия развития памяти, которая развертывается как бы параллельно с первой и находится с ней в постоянном взаимодействии.

Рис. 5. "Квипу"

Обращаясь к употреблению вспомогательных средств, мы тем самым изменяем принципиальную структуру нашего акта запоминания; прежде прямое, непосредственное наше запоминание становится опосредствованным, опирающимся на две системы или на два ряда стимулов: к прямым стимулам, которые мы можем назвать "стимулами-объектами" запоминания, присоединяются дополнительные "стимулы-средства".

Мы видели, что первоначально эти вспомогательные стимулы-средства обычно имеют форму действующих извне раздражителей. Это завязанный узелок, сделанная на деревянном предмете зарубка и т. п., наконец, это может быть какой-нибудь орган нашего собственного тела. В последнем случае мы уже наталкиваемся на некоторое затруднение: наше средство запоминания является средством весьма малоспециализированным, оно не изготовляется специально для данной цели, оно постоянно присутствует с нами, постоянно находится в сфере нашего восприятия. Если при употреблении вполне дифференцированного и специализированного средства, на пример при употреблении письменных знаков, воспроизведение происходит как бы вне зависимости от нашей памяти как операция чисто внешняя, то, наоборот, при употреблении неспециализированных знаков действует преимущественно память, хотя и сохранившая полностью свою новую структуру, специфически присущую опосредствованному запоминанию. Разумеется, что недостаточно специализированный знак может просто не выполнить своей функции или выполнить ее плохо, однако в том случае, когда она выполняется успешно, необходимо, чтобы недостаточность знака была как бы компенсирована внутренней стороной операции...

Такое опирающееся на систему внутренних стимулов-средств запоминание представляет собой сравнительно поздний этап развития памяти. Для того чтобы мог осуществиться переход от употребления внешних стимулов к употреблению внутренних элементов опыта, необходимо, чтобы сами эти внутренние элементы были достаточно сформированы, расчленены, короче, необходимо, чтобы предшествующий материал памяти был достаточно организован. В этом процессе формирования внутреннего опыта человека центральная роль, несомненно, принадлежит речи; именно в речи замыкаются необходимые для опосредствованного запоминания связи и создаются намерения. Можно предположить, что самый переход, совершающийся от внешне опосредствованного запоминания к запоминанию, внутренне опосредствованному, стоит в теснейшей связи с превращением речи из чисто внешней функции в функцию внутреннюю...

Итак, в той форме памяти, которая возникает на основе употребления вспомогательных стимулов-средств, делающих наше воспроизведение произвольным, уже заключаются все признаки, отличающие высшую память человека от его низшей, биологической памяти.

Ее дальнейшее развитие идет как бы по двум отдельным взаимосвязанным линиям: по линии развития и усовершенствования средств запоминания, остающихся в форме действующих извне раздражителей, и по линии превращения этих средств запоминания в средства внутренние. Эта первая линия в ее конечном продолжении есть линия развития письменности; развиваясь и дифференцируясь, внешний мнемотехнический знак превращается в знак письменный. Вместе с тем его функция все более специализируется и приобретает новые специфические черты; в своей вполне развитой форме письменный знак уже полностью отрицает ту функцию - память, с которой связано его рождение. Эта линия развития лежит вне поля зрения нашего исследования.

Вторая линия - линия перехода от употребления внешних средств запоминания к употреблению средств внутренних - есть линия развития, собственно, высшей логической памяти. Как и первая, она непосредственно связана с общим процессом культурного, исторического развития человечества...

В соответствии с той центральной идеей, которая лежит в основе нашей общей гипотезы, находится и методика нашего эксперимента. Исходя из того положения, что развитие высших форм памяти происходит на основе перехода от натурального запоминания к приемам запоминания опосредствованного, заключающегося в том, что оно совершается с помощью вспомогательных - безразлично, внутренних или внешних - стимулов-средств, мы должны были в нашем эксперименте вынести наружу этот процесс, сделать его доступным нашему наблюдению. Эту возможность и дает нам разработанная Л. С. Выготским и А. Р. Лурия "функциональная методика двойной стимуляции", которая строится по принципу введения в экспериментальную задачу, предлагаемую испытуемым, кроме основных исходных стимулов еще второго дополнительного ряда стимулов (стимулов-средств), могущих служить испытуемым тем "психологическим инструментом", с помощью которого они могут решить данную задачу.

2

Наше первое основное экспериментальное исследование памяти было проведено на массовом дифференциальном материале и всего охватило собой около 1200 испытуемых. За исключением 222 студентов, с которыми были поставлены опыты по коллективной методике, все остальные испытуемые прошли через индивидуальный эксперимент, состоявший из четырех серий, заключавших в себе ряды по 15 слов, подлежащих запоминанию (кроме первой, состоявшей из 10 бессмысленных слогов). Таким образом, по этому массовому исследованию мы получили около 4 тыс. величии, характеризующих запоминание у наших испытуемых, выведенных на основании более 65 тыс. полученных данных...

Первое ориентировочное исследование, которое мы провели на нормальных и умственно отсталых детях, состояло всего из трех серий слов для запоминания, которые мы предъявляли слуховым способом. В первой серии мы прочитывали слова с интервалами около трех секунд и непосредственно после этого предлагали испытуемому воспроизвести их. Во второй серии испытуемым предлагалось пользоваться для запоминания коллекцией из 20 картинок (карточек лото), которые располагались перед ними на столе в начале опыта ("чтобы легче было запомнить"). В этом ориентировочном исследовании мы, как правило, не подсказывали испытуемым приемы употребления карточек, за исключением лишь опытов с детьми-олигофренами Медико-педагогической клиники НКП.

Карточки-картинки, которые мы употребляли в этих экспериментах, были подобраны таким образом, что их содержание не совпадало с содержанием слов, подлежащих запоминанию.

Третья серия отличалась от второй только большей трудностью как словесного ряда, так и подбором картинок, рассчитанным на более сложные формы связи их с запоминаемым материалом.

Опыты во второй и третьей сериях протекали обычно следующим образом: ребенок, слушая читаемые ему слова, одновременно отбирал из числа лежащих перед ним карточек те из них, которые своим содержанием могли напомнить ему соответствующие слова. Затем, после того как весь ряд слов был прочитан, ребенок воспроизводил его, смотря на предварительно отложенные им картинки. В конце опыта экспериментатор опрашивал ребенка, почему для запоминания данного слова им была взята та или другая карточка и как она "помогла ему запомнить" это слово...

Наши первоначальные данные с полной очевидностью показали нам, что более или менее удачный выбор карточки для запоминания слова еще не свидетельствует о том, что данную карточку ребенок способен инструментально использовать. Процесс в целом идет как бы мимо нее, она оказывается ассоциативно связанной с ним, но не вошедшей в него. При предложении воспроизвести слова ребенок, который не способен опосредствовать свое запоминание, обычно или называет слова безотносительно к картинке (смотрит на картинку, воспроизводит слово из заданного, ряда, но не то, которое соответствует картинке), или же просто называет изображенный на картинке предмет. Картинка в этом случае не помогает ребенку, а мешает, мешает именно потому, что она участвует в процессе не вместе с основным стимулом, а наряду с ним...

Здесь мы приходим и ко второму вопросу, поставленному нашим предварительным исследованием: в чем может найти свое объяснение то отмечаемое нами увеличение коэффициентов непосредственного запоминания, которое первоначально идет весьма медленно, образуя все большее и большее расхождение с коэффициентами запоминания с помощью картинок, а затем энергично приближается к этим вторым коэффициентам, которые также резко теряют темп своего возрастания...

Уже классические исследования эмпирической психологии, в которых испытуемые приглашались заучивать предлагаемый им бессмысленный материал чисто механически, отмечали, что некоторые испытуемые все же не могли не превращать своего запоминания в сложную деятельность, характеризующуюся употреблением тех или иных вспомогательных средств.

Этот второй тип запоминания, который обычно обозначался (Огден, Эфрусси) как тип интеллектуальный, или искусственный, противоположность первому - сенсорному, или механическому, является при отсутствии специальных искусственных ограничений в сущности единственным типом развитого человеческого запоминания. Новейшее специальное исследование, которое было предпринято Фуко в целях изучения роли вспомогательных средств памяти, показало, что все испытуемые, прошедшие через это исследование, в той или иной мере опосредствовали процесс своего запоминания. В своей работе Фуко отмечает на основании показаний самонаблюдения испытуемых целый ряд употреблявшихся ими для запоминания приемов, среди которых встречаются иногда чрезвычайно сложные и остроумные построения. Так, по поводу запоминания слов plage, grele, robe один из испытуемых показывает: "Я подумал, что дама гуляла на пляже, пошел град и испортил ей платье"... Равным образом и запоминание чисел нередко происходит чисто интеллектуальным образом, например, с помощью мысленного построения соответствующих кривых, подмечания композиции числа (633, 255, 909, 191 и т. п.) и числовых отношений (721=7X3=21), наконец, с помощью установления связей с определенными датами и т. д. * .

* (Foucault M. Sur la fixation des images. - "Journal de Psychologie", 1924, N 6. )

Вполне аналогичные этим показания получили и мы, подвергая студентов, прошедших через обычное психологическое испытание памяти, опросу о том, каким способом запоминали они предлагаемые им слова...

Тенденция к сближению коэффициентов серий различных степеней трудности на низшем и высшем уровнях развития приемов запоминания совершенно совпадает также и с той тенденцией к сближению показателей, которую мы наблюдаем в наших экспериментах. Она становится совершенно понятной с точки зрения высказанной нами концепции развития запоминания: при том в значительной степени механическом способе запоминания, который мы встречаем у испытуемых с общими низкими коэффициентами, различие в содержании запоминаемого материала принципиально для них столь же безразлично, как безразлично для эйдетика содержание воспроизводимых им образов. Мы говорим принципиально безразлично, ибо мы едва ли можем здесь говорить о чисто "механическом" способе запоминания; чтобы быть более точным, нужно было бы сказать несколько иначе: безразлично постольку, поскольку запоминание данного испытуемого является механическим. Если в этом случае запоминание одинаково не может быть опосредствовано, безразлично при условии запечатления осмысленного или бессмысленного материала или запечатления с помощью картинок или без них, у испытуемых с высокоразвитым запоминанием оно оказывается, наоборот, опосредствованным при любых условиях: с помощью карточек или с помощью внутренних средств при удержании бессмысленных слов, цифр или слов родного языка, т. е. и у них мы, естественно, должны также ожидать выравнивания показателей...

3

Методика нашего массового исследования несколько отличалась от методики первых ориентировочных экспериментов. Формуляры этого исследования содержали серии слов, число которых было доведено до 15; кроме того, мы ввели в них еще одну (первую) серию, состоявшую из 10 бессмысленных слогов.

Самый эксперимент протекал так же, как и в первом исследовании, с той, однако, разницей, что в инструкции к третьей (и четвертой) серии прием употребления карточек всегда указывался ("Когда я назову слово, посмотри в карточки, выбери и отложи такую карточку, которая поможет тебе припомнить слово")... После выбора последней картинки экспериментатор брал у испытуемого отложенные им карточки, располагал их, если их порядок был нарушен, в их первоначальной последовательности и предъявлял их по очереди одну за другой испытуемому, предлагая ему называть соответствующее каждой карточке слово...

Для получения нашего "возрастного среза" мы исследовали в индивидуальном эксперименте испытуемых дошкольников, детей школьного возраста и взрослых.

Полученные суммарные результаты по всем четырем сериям опытов мы приводим в табл. 2, где представлены в средних арифметических (M), в медианах (M e) * и в модах (M o) величины, характеризующие запоминание у различных групп наших испытуемых; приведенные величины средних ошибок (m) вычислены по формуле

* (Для вычисления медиан мы пользовались обычной формулой: Med=r+b-a/2m. )

равным образом мы приводим в этой таблице и относительные коэффициенты увеличения эффективности запоминания при переходе к употреблению карточек в качестве вторых стимулов-знаков.

Эти коэффициенты мы вычисляли по формуле

Где R 2 - число удержанных слов во второй серии, а R 3 - число удержанных слов в третьей серии.

Уже самый поверхностный анализ изменений приводимых в этой таблице показателей в зависимости от возраста и группы испытуемых с полной отчетливостью обнаруживает ту основную тенденцию в развитии запоминания, на которую мы указывали выше. Рассматривая результаты второй и третьей серий опытов (количество слов, запоминаемых без помощи картинок и с помощью картинок), мы констатируем, что то отношение, в котором находятся между собой эти величины, не является постоянным, оно изменяется в определенной закономерности, как это показывают приведенные в таблице коэффициенты относительного повышения и как это особенно ясно видно на рис. 6, где изображено графически изменение абсолютных показателей этих ДВУХ серий. У дошкольников младшего возраста третья серия характеризуется величиной (а), лишь сравнительно немного превышающей соответствующую величину второй серии; однако вместе с дальнейшим достаточно быстрым развитием запоминания, опирающегося на внешние знаки, запоминание без помощи карточек развивается более медленно и различие в их показателях довольно энергично возрастает (б, в). Начиная от этой группы (в) (дети 7-12 лет, .учащиеся I - II классов) показатели обеих серий начинают, наоборот, приближаться друг к другу и разница между ними все более и более сглаживается (г, д, е). Еще более отчетливо это можно проследить, если мы несколько упростим наш рисунок и ограничим его всего тремя суммарными группами: группой испытуемых дошкольного возраста, группой школьного возраста и группой взрослых (рис. 7).

Общую закономерность, которая здесь вырисовывается, можно было бы сформулировать следующим образом: начиная с дошкольного возраста темп развития запоминания с помощью внешних средств значительно превышает темп развития запоминания без помощи карточек; наоборот, начиная с первого школьного возраста повышение показателей внешне непосредственного запоминания идет быстрее, чем дальнейшее возрастание запоминания опосредствованного. Таким образом, в своем условном графическом изображении обе эти линии развития представляют собой две кривые, сближающиеся в нижнем и верхнем пределах и образующие фигуру, которая по своей форме приближается к фигуре не вполне правильного параллелограмма с двумя отсеченными углами. Впрочем, такова лишь форма расположения конкретных величин наших измерений, форма, зависящая от определенного контингента испытуемых и от содержания предлагавшегося нами для запоминания материала...

Сама графическая форма выражения этого отношения может быть более или менее гибкой, однако лежащая в его основе закономерность остается неизменной: она одинаково обнаруживает себя и в наших предварительных опытах, и в настоящем исследовании, и в излагаемом ниже исследовании запоминания взрослых, принадлежащих к различным культурным уровням, и в исследовании развития у детей опосредствованного внимания, и, наконец, при длительном изучении развития запоминания у индивидуальных испытуемых...

Не касаясь пока вовсе данных первой серии наших опытов с бессмысленными слогами и резюмируя лишь изложенные данные исследования развития запоминания осмысленных слов, мы приходим к следующему вытекающему из анализа соответствующих величин положению.

На самых ранних ступенях развития запоминания (дети раннего дошкольного возраста) введение в эксперимент второго ряда стимулов-знаков, которые способны, вступая в операцию в качестве "средства запоминания", превратить эту операцию в опосредствованную, сигнификативную, почти не увеличивает ее эффективности; операция запоминания еще остается непосредственной, натуральной. На следующей ступени развития запоминания (дети младшего школьного возраста), характеризующейся предварительным чрезвычайно энергичным увеличением показателей внешне опосредствованного запоминания, введение второго ряда стимулов-средств является для эффективности операции, наоборот, обстоятельством решающим; это момент наибольшего расхождения показателей. Вместе с тем именно с этого момента темп их возрастания по обеим основным сериям резко изменяется: увеличение показателей внешне опосредствованного запоминания происходит более медленно и как бы продолжает темп развития запоминания без помощи внешних средств-знаков, в то время как более быстрое до этого развитие запоминания, опирающегося на внешние вспомогательные стимулы, переходит на запоминание внешне непосредственное, что на следующей высшей ступени развития вновь приводит к сближению коэффициентов. Таким образом, общая динамика этих двух линий развития может быть наиболее просто выражена в графической форме параллелограмма, одна пара противоположных углов которого образуется сближением показателей в их верхнем и нижнем пределах, а два других угла, соединенных более короткой диагональю, соответствуют моменту наибольшего их расхождения. В дальнейшем мы и будем кратко обозначать эту закономерность развития запоминания условным термином "параллелограмм развития".

Гипотеза, в которой, с нашей точки зрения, находит свое единственное объяснение констатированная динамика показателей запоминания, в самых общих чертах уже была нами высказана выше. Факты, лежащие в ее основе, - с одной стороны, преимущественное развитие способности запоминания осмысленного материала, с другой стороны, громадное различие в результатах так называемого механического и логического запоминания, которое по материалам исследовавших этот вопрос авторов выражается отношением 1:25 или 1:22, - достаточно свидетельствуют о том, что память современного человека вовсе не представляет собой выражения элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного процесса культурноисторического развития. Это развитие, о чем мы уже говорили и к чему мы еще будем неоднократно возвращаться, идет по линии овладения актами своего собственного поведения, которое из поведения натурального тем самым превращается в сложное сигнификативное поведение, т. е. в поведение, опирающееся на систему условных стимулов-знаков. Прежде чем сделаться внутренними, эти стимулы-знаки являются в форме действующих извне раздражителей. Только в результате своеобразного процесса их "вращивания" они превращаются в знаки внутренние, и таким образом из первоначально непосредственного запоминания вырастает высшая, "логическая" память.

У дошкольников в условиях наших экспериментов процесс запоминания остается натуральным, непосредственным; они не способны адекватно употребить тот внешний ряд стимулов, который мы предлагаем им в форме наших карточек-картинок; тем менее, разумеется, оказывается для них возможным привлечение в качестве средства запоминания внутренних элементов своего опыта. Только испытуемые более старшего возраста постепенно овладевают соответствующим приемом поведения, и их запоминание с помощью внешних знаков в значительной мере, как мы видим, увеличивает свою эффективность. Вместе с тем несколько возрастает эффективность и их запоминания без внешней поддержки, которая также оказывается способной в известной мере превращаться в запоминание опосредствованное. Однако особенно интенсивно оно развивается уже после того, как ребенок полностью овладел операцией запоминания с помощью внешних знаков; для того чтобы сделаться внутренним, знак должен быть первоначально внешним.

Если у дошкольников запоминание по обеим основным сериям наших экспериментов остается одинаково непосредственным, то на противоположном полюсе - у наших испытуемых студентов - оно также одинаково, но одинаково опосредствованное, с той только разницей, что одна из серий слов удерживается ими с помощью внешних знаков, а другая - с помощью знаков внутренних. Прослеживая в экспериментах переход между этими двумя крайними точками, мы как бы расслаиваем с помощью нашей методики процесс и получаем возможность вскрыть механизм этого перехода. Принцип параллелограмма развития и представляет собой не что иное, как выражение того общего закона, что развитие высших человеческих форм памяти идет через развитие запоминания с помощью внешних стимулов-знаков. Это превращение внешних знаков в знаки внутренние, или, как мы говорим, их "вращивание", является для нас пока только гипотезой.

Мы видели, что психологическое развитие человека протекает под влиянием неизвестной животному миру, среды - среды социальной. Именно поэтому оно заключается не только*в развертывании готовых биологически унаследованных приемов поведения, но

представляет собой процесс приобретения поведением новых и высших своих форм - форм специфически человеческих. Возникновение этих высших форм поведения определяется тем, что социальная среда, выступая в качестве объекта приспособления, вместе с тем сама создает условия и средства для этого приспособления. В этом и заключается ее глубокое своеобразие. Под влиянием социальной среды развитие, прежде биологическое, превращается в развитие по преимуществу историческое, культурное; таким образом, установленные нашим исследованием закономерности суть закономерности не биологического, а исторического развития.

Взаимодействуя с окружающей его социальной средой, человек перестраивает свое поведение; овладевая с помощью специальных стимулов поведением других людей, он приобретает способность овладевать и своим собственным поведением; так, процессы прежде интерпсихологические превращаются в процессы интрапсихологические. Это отношение, выступающее с особенной силой в развитии речи, одинаково справедливо и для других психологических функций. Именно в этом заключается и путь развития высших форм запоминания; мы видели, что память современного человека вовсе не представляет собой элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного исторического развития. Это развитие, идущее по линии овладения извне актами своей собственной памяти, прежде всего обусловлено возможностью приобретения индивидуальными психологическими операциями структуры операций интерпсихологических. Вместе с тем та внешняя форма промежуточных стимулов-средств, которая составляет необходимое условие их участия в этих интерпсихологических операциях, в операциях интрапсихологических уже лишается своего значения. Таким образом, в результате своеобразного процесса их "вращивания" прежде внешние стимулы-средства оказываются способными превращаться в средства внутренние, наличие которых и составляет специфическую черту так называемой логической памяти.

Выдвигаемый нами принцип "параллелограмма" развития запоминания представляет собой не что иное, как выражение того общего закона, что развитие высших сигнификативных форм памяти идет по линии превращения внешне опосредствованного запоминания в запоминание внутренне опосредствованное. Этот прослеженный нами экспериментально процесс "вращивания" отнюдь не может быть понят как простое замещение внешнего раздражителя его энграммой, и он связан с глубочайшими изменениями во всей системе высшего поведения человека. Кратко мы могли бы описать этот процесс развития как процесс социализации поведения человека. Ибо роль социальной среды не ограничивается здесь только тем, что она выступает в качестве центрального фактора развития; память человека, как и все его высшее поведение, остается связанной с ней и в самом своем функционировании.

Попытка построения психологии как позитивной науки и значительное распространение идей бихевиоризма, а с другой стороны, требование возвращения психологии к конкретности (Politzer ) – таковы те формы, которые принимают эти тенденции в новейшей мировой психологии. Возникшее в истекшем году международное литературное объединение. Revue de Psychologie Concrete », в которой принимают участие видные представители современной психологии – Politzer (Paris ), Giese (Stuttgardt ), Kantor (USA ) Adler (Wien ), Myers (London ), Prinzhorn (Frankfurt a . M .) и другие, следующим образом определяет свое отношение к классической психологии: Среди сожалений и колебаний большинства психологов новая психология решительно берет своей отправной точкой новейшие психологические попытки порвать с основным влиянием той психологи, которая столь долгое время была предметом официального преподавания». Editorial . . Rev . de Psych . Concr .» 1929, № 1, p .

Еще более решительное заявление мы находим в № 2 указанного журнала, в котором редакция формулирует свою принципиальную позицию как позицию диалектического материализма в смысле Маркса и Энгельса

См. например Бехтерев, Общие основы рефлексологии человека» XXX ; Уотсон, Психология, русск. перевод под ред. проф. Протопопова, стр. 286

См. например. Материалы для экспериментального исследования процессии памяти", вып. I «Ряды бессмысленных слогов», составил В.М. Экземплярский, изд. Психологического ин-та.

Цитировано по книге Schoeneberger, Psychologie und Padagoglk des Gedachtnisses, Leipzig 1911.

А.Н. Леонтьев, Запоминание у детей с недостаточным и болезненно измененным интеллектом журнал. Вопросы дефектологии», № 4, стр. 21, 1928.

«При них (процессах запоминания – Л. А.), – пишет Э.Мейман, налагая исследования Гольдштейна и Раншбурга, – совместно девствуют: 1) концентрация внимания; оно по всей вероятности является общим условием, от которого зависят как успех запечатления, так и образование ассоциаций, но более всего само запечатление; 2) процесс запечатления; 3) образование вспомогательных ассоциаций; оно главным образом способствует восприниманию содержания восприятий в круг наших представлений дает возможность связывать отношения; 4) стремление к наблюдению в запечатлению (причем стремление к наблюдению надо различать от стремление к запечатлению как особое направление воли)» (Э.Мейман, Экономия ■ техника памяти, стр. 78, русск. изд.).

A . Bain , Les sens et intelligence , 3 edition , Paris 1895, стр. 257 и 547, На аналогичной точке зрения стоит и И. Сеченов: «Итак, – пишет этот автор, повторяю еще раз: между действительным впечатлением с его последствиями и воспоминанием об этом впечатлени и со стороны процесса в сущности нет ни малейшей разницы (Психологические этюды, СПБ, 1873, стр. 72) (подчеркнуто автором). По поводу этой идеи о психологической тождественности воспоминаний и реальных восприятий совершенно правильное замечание делает А. Бергсон: «Если, – говорит он, – воспоминание есть не что иное как ослабленное восприятие, то и, обратно, восприятие должно быть чем-то вроде более напряженного воспоминания. Но весь английский идеализм уже имеется здесь в зародыше («Материя и память», стр. 238).

Мейман. Экономика и техника памяти, стр. 35. См . также Dug as La mdmoire et l"oubli. Paris 1929.

См . например , F.L. Wells, Mental test in clinical practice, New Vork, World Book, сотр ., 1927.

1 Т. Рибо, Память в ее нормальном и болезненном состоянии, 1900, стр. 51. (Почеркнуто всюду нами. – А.Л.)

Дж. Уотсон, Психология как наука о поведении, ГИУ, 1926, стр. 286. Ср . так же Iohn В . Watson, Behawiorism, New Iork 1925, p.p. 170–180.

Слон, – говорит М.Гюйо, – бросается на человека, который ударил его несколько лет назад. Следует ли из этого, что слон обладает ясной идеей продолжительности и памятью, организованной наподобие нашей? Нет, здесь есть механическая ассоциация наличных в данный момент образов. К образу этого человека присоединяется еще живой и настоящий, а не прошедший образ полученных ударов, и оба образа движутся, как два колеса одного зубчатого сцепления; можно сказать, что животному представляется, будто человек наносит ему удар теперь: от этого гнев его лишь увеличивается» (Гюйо, Происхождение идеи времени, стр. 22).

A.L.Luria, Die Methode der abbildenden Motorik bei Kommunikation der Systeme, «Psychol. Forsch»., 1929; M.S.Lebedinsky und A.R. Luria Die Methode der abbildenden Motorik in der Untersuchung der Nervenl Kranken^ Archiv «psychiatric», B. 87, H. З , 1929. M . С. Лебединский, Развитие реактивных процессов в детском возрасте, Гиз 1931.

Описание методики можно найти в его статье «Циклографическая методика изучения времени, интенсивности и форм реакций», журнал, Психология», кн. 1‑я 1929 г.

Подробную библиографию о корсаковском психозе см. у В.А.Гиляровского, – Развитие учения о корсаковском психозе, изд. Научная мысль.

Мы пользовались методическими указаниями, изложенными в книге А.Иванова-Смоленского, Методика исследования условных рефлексов у человека, Л 1928.

Целый ряд чрезвычайно интересных наблюдений над памятью культурно своеобразных народностей наиболее удаленных окраин Союза, сообщенных в заседании этнопсихологического семинария психологической лаборатории академии, в общих чертах несомненно подтверждает все известные в литературе наблюдения, аналогичные, приведенным нами. Эти материалы, собирание которых продолжается, будут опубликованы в специальной работе.

Весьма любопытный пример употребления в качестве мнемотехнического средства пальцев руки мы находим у Ливингстона. В одном из африканских племен (у вакопайков), у знатных людей существовал обычай при встрече с незнакомыми лицами объявлять им через посредство своего слуги о своем происхождении. Так как их родословная сообщалась с весьма большими подробностями, то слуга, перечисляя генеалогические факты, относящиеся к его хозяину, перебирал при этом пальцы своих рук (Dr . D . Livingstone , I ". xploration das l " int е ri е ur de l "А friqu е, Australe , traduct . fr ., Paris 1859, p 19).

Тейлор., Первобытная культура. Приводимый рисунок заимствован из книги R . Thurnwald d , Psychologiedes primiitiven Menschcn .

Flurnoy, Les phenomenes de synopsie, Paris 1893. Подробный реферат этой работы в русской литературе можно найти в книге Г.Н. Челпанова о памяти и мнемонике, 2‑е изд., СПБ 1903.

А.Н.Леонтьев, Опосредствованное запоминание у детей с недостаточным и болезненно измененным интеллектом, журнал «Вопросы дефектологии», № 4, 1928 г.

Соответствующие абсолютным величины, приближающиеся к 10,0, не были нами приведены, так как большинство испытуемых этой группы запоминало все 10 слов, и таким образом мы не имели оснований для суждения о действительном количестве слов, которое могло быть ими удержано с помощью картинок и которое очевидно превышало число слов ряда.

Diana Fischler et Ida Ullert, Contribution a l"dtude des tests – memolre immediate Archive de Psych, t XXI, Geneve, 1929, p. 302.

Цифры после слов, заключенные в скобки, показывают номер слова в порядке его предъявления, который нами восстановлен по сличению с приведенным в той же работе (стр. 294) списком предлагавшихся слов.

К сожалению мы не имели возможности произвести сопоставление соответствующих величин по всем группам наших испытуемых; приведенная величина вычислена на основании 222 случаев по формуле координации

Эти данные мы заимствуем из работы Н.Г.Менчинекой, Опосредствованное запоминание и одаренность.

Л.П.Нечаев, Современная экспериментальная психология в ее отношении к вопросам школьного обучения. Изд. 3‑е П., 1917, стр. 160.

Близкое к этому мнение высказывает и Э.Мейман: «Непосредственное запоминание, – говорит этот автор, – является следствием именно запечатления, длительное же – следствием образования ассоциаций». (Цит. соч. стр. 77).

Третье гораздо более детальное исследование, которое мы можем указать в связи с этой проблемой, проведено А.И. Рудники будет в ближайшее время опубликовано в трудах психологической лаборатории Академии.

N. М as о . La valeur de l"activite de l"esprit dans la fixation des idde. « Arch . d . Psych ., t . XXI , 1929.

Этому вопросу посвящен ряд идущих за нашим исследований, проведенных аспирантами Института научной педагогики 2 МГУ – Ольшанским Менчинской и др., которые будут опубликованы в трудах этого института

Всего нам удалось получить 202 характеристики, из них по «0» группе – 26 (11 – высших, 13 – средних, и 2 низших), по I группе – 27 (8, 13 и 6), по II группе – 29 (10,13, и 6), по III группе – 25 (2, 14, и 9), по IV группе ‑ 48 (6, 30 и 12), по V группе – 28 (0,16 и 12) и по VI группе – 19 (4, 11 и 4).

В качестве контрольных данных к этой таблице могут служить сравнительные величины эффективности запоминания студентов и рабочих, приведенные выше на таблице 8 (стр. 99).

См. например исследование G о ldst е in "а. цитируемое Мейманом («Экономия и техника памяти», стр. 78, русск. издания).

Г.Стетсон, исследовавший память детей негров, констатировал ее превосходство над памятью американских белых детей на 18 %; однако высокие показатели в отношении их памяти не соответствовали месту, занимаемому ими по школьной успешности (Чемберлен, Дитя, т. II , стр. 193).

У.Джемс, Психология. Изд. 8 П, 1922, стр. 224 и след. – Беседы с учителями о психологии П, 1921, стр. 77 и след.

Цифры, полученные Мейманом в этих экспериментах, следующие: При запоминании 10 бессмысленных слогов число повторений, необходимых для безошибочного повторения, было: для первого испытуемого в начале опытов – 28, в конце – 3; для второго испытуемого в начале опытов – 23 повторения, в конце – 2; для третьего испытуемого в начале – 25, в конце – 5 и для четвертого испытуемого в начале – 31 повторение, в конце упражнения – 3. Аналогичные этим результаты были получены и при запоминании рядов, состоящих из 16 слогов.

Может быть эти специальные стимулы-знаки, сохранившиеся до сих пор в некоторых китайских провинциях, уже потеряли теперь свое значение; однако первоначальное их возникновение несомненно диктовалось практической необходимостью. Описывая племя Дожибов, Ричардсон говорит между прочим следующее: «Мы на опыте убедились, что, несмотря на высокую награду за точное исполнение поручения, им (индейцам) невозможно например доверить отнести письмо. Довольно малейшего затруднения, мысли о попойке или вкусном жарком или вдруг появившегося желания навестить приятеля, чтобы отложить исполнение поручения на неопределенное время» (цит. Д. Леббок Доисторические времена, стр. 454).

А. Н. Леонтьев

РАЗВИТИЕ ВЫСШИХ ФОРМ ЗАПОМИНАНИЯ

Леонтьев Алексей Николаевич (5 февраля 1903 — 21 января 1979) — советский психолог, доктор психологических наук, профессор, академик АПН СССР, лауреат Ленинской премии.

По окончании в 1924 г. отделения общественных наук Московского университета работал в Институте психологии и в Академии коммунистического воспитания в Москве. Первое крупное исследование А. Н. Леонтьева, обобщенное им в монографии "Развитие памяти" (1931), было выполнено в русле идей культурно-исторической концепции Л. С. Выготского. В 1934 г. Леонтьев переезжает в Харьков, где, объединив вокруг себя группу молодых исследователей (Л. П. Божович, П. Я. Гальперин, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко и др.), приступает к разработке проблемы деятельности в психологии. В 1934—1940 гг., вернувшись в Москву, Леонтьев выполняет экспериментальные исследования генезиса чувствительности у человека, представленные в его докторской диссертации "Развитие психики" (1940). В 1942—1945 гг. Леонтьев возглавлял научную работу Опытного восстановительного госпиталя под Свердловском. С 1945 г. Леонтьев был зав. отделом детской психологии Института психологии в Москве. С 1963 г.— зав. отделением психологии философского факультета, а с 1966 г.— декан психологического факультета МГУ и зав. кафедрой общей психологии этого факультета. А. Н. Леонтьев разрабатывал прежде всего наиболее принципиальные и фундаментальные теоретические и методологические проблемы психологии.

Сочинения: Развитие памяти. Экспериментальное исследование высших психических функций. М., 1931; Восстановление движений (совм. с А. В. Запорожцем). М., 1945; Проблемы, развития психики, изд. 3-е, М., 1972; Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975 .

Переход от примитивных, биологических форм памяти к высшим, специфически человеческим ее формам является результатом длительного и сложного процесса культурного, исторического развития. Человек должен был овладеть своей натуральной, биологической памятью, подчинить ее деятельность новым условиям своего социального бытия,

должен был заново воссоздать свою память, сделав ее памятью человеческой. Прекрасно отражена эта мысль о создании человеком своей памяти в старой греческой трагедии:

Послушайте, что смертным сделал я:
Число им изобрел,
И буквы научил соединять,—
Им память дал, мать муз,— всего причину .

В этих строках замечательно то, что происхождение памяти связывается в них с происхождением таких, бесспорно, исторических приемов поведения, как счет и письменность; мы увидим действительно, что память современного человека является таким же продуктом его культурного, социального развития, как и его речь, письменность или счет .

С первыми шагами к овладению своей натуральной памятью мы встречаемся уже у самых примитивных народов. Это первые попытки обеспечить свое воспоминание, воскрешение какого-нибудь следа в своей памяти с помощью специального стимула, который таким образом выполняет функцию средства запоминания . "Первые запоминания,— говорит Жане,— суть запоминания вещей с помощью вещей же. Человек, который хочет заставить всплыть у себя воспоминание, берет в свою руку какой-нибудь предмет; так завязывают узелок на платке или кладут себе в карман маленький камешек, кусочек бумаги или лист с дерева. Это то, что мы до сих пор еще зовем сувенирами " .

Именно такой же механизм обнаруживают те примитивные приемы, относящиеся к запоминанию какого-нибудь поручения, которые мы встречаем у культурно отсталых племен. Такова, в частности, функция и так называемых жезлов, вестников, открытых у австралийцев...

Одна лишь огромная сила запечатления, которая, вероятно, также свойственна и этим племенам, не в состоянии, конечно, гарантировать всплывание нужного воспоминания в тот самый момент, когда послание должно быть передано. Для того чтобы воскреснуть, механически удержанные памятью следы должны через какое-нибудь общее звено вступить в естественную связь с данной новой ситуацией; вот это-то общее звено и не может быть гарантировано, когда он

не создается заранее в самом процессе запоминания; наконец, не может быть гарантирована и невозможность случайного выпадения какой-нибудь отдельной части запоминаемого материала. Как поступает австралийский вестник, когда ему нужно обеспечить надежное воспроизведение в нужную минуту соответствующего послания? Нанося на свой жезл зарубки, он как бы искусственно создает это необходимое общее звено, соединяющее его настоящее с некоторой будущей ситуацией; сделанные зарубки и будут служить ему тем выполняющим функцию средства воспоминания промежуточным стимулом, с помощью которого он таким образом овладевает своей памятью...

Активное приспособление к будущему и есть такой непрямой акт , структура которого является специфической именно для высшего поведения человека. Выслушивая передаваемое поручение, австралиец не выполняет непосредственно своей задачи, не действует в прямом направлении, диктуемом данной стимулирующей его ситуацией, но как бы встает на "обходный путь": он создает предварительно средства, инструмент для ее решения, так же как, вместо того, чтобы прилагать непосредственные усилия к сдвигаемой тяжести, он предварительно выламывает для этого соответствующий рычаг. Различие между орудием труда и тем средством-инструментом, которое изготовляет первобытный человек для своей памяти, заключается лишь в том, что, в то время как первое всегда направлено на внешнюю природу, с помощью второго он овладевает своим собственным поведением...

Та роль, которая в опосредствованной операции запоминания выполняется искусственно организованным "стимулом-средством", первоначально выполнялась в силу естественных законов памяти каким-нибудь случайным стимулом, входящим в прежде запечатлевшуюся ситуацию. Необходимо было лишь исключить случайность действия такого стимула, подготовив его заранее, чтобы обеспечить воспроизведение и тем самым сделать его произвольным. Вероятно, сначала такие связывающие стимулы создавались по отношению к другим людям; понятно, что и в этом случае процесс воспроизведения, хотя и может рассматриваться как объективно опосредствованный, субъективно для "вспоминающего" остается непосредственным, натуральным. Только будучи обращено на самого себя, вспомогательное средство запоминания сообщает этой операции новое качество. Таким образом, опосредствование акта запоминания ничего не изменяет в биологических

законах этой функции; изменяется лишь структура операции в целом. Организуя соответствующий " стимул-средство ", обеспечивающий воспроизведение полученного впечатления, мы овладеваем своей памятью, овладевая ее стимуляцией, т. е. овладеваем ею на основе подчинения ее же собственным естественным законам...

Рис.1. "Квипу"

Первоначально стимулы-средства, с помощью которых человек организует свое запоминание, весьма несовершенны. Обычно это простейшие вещественные знаки или недифференцированные зарубки, примитивные бирки, или даже части собственного тела .

Понятно, что подобные элементарные "инструменты" нередко оказываются не в состоянии выполнить свое назначение. Их дальнейшее усовершенствование заключается в процессе их дальнейшей дифференциации и специализации. "Узловое письмо" перуанцев может служить примером такого дальнейшего усовершенствования внешнего мнемотехнического знака (рис. 1). Знаки этого письма ("квипу" — узлы) чрезвычайно мало походят на современные письменные знаки; их главное отличие заключается в том, что они не обладают раз навсегда установленным значением и поэтому требуют для своей расшифровки дополнительных устных комментариев со стороны писавшего . Таким образом, эти узлы представляют собой лишь чрезвычайно дифференцированные условные вспомогательные знаки для памяти, принципиально еще ничем не отличающиеся от простейших мнемотехнических

знаков. Вместе с тем они являются как бы начальным этапом в развитии письменности в собственном смысле этого слова. Приобретая определенные значения, подобные весьма условно употребляющиеся знаки (узлы, рисунки и т. п.) образуют уже элементы пиктографического письма, которое в дальнейшем уступает свое место еще более совершенным формам письменности.

Этот процесс развития упрощенных мнемотехнических знаков в письменные не проходит бесследно для самой памяти, изменяя условия ее функционирования; каждый новый этап в развитии этих знаков предполагает и новые ее формы. Однако история развития памяти не может быть понята только как история развития внешних фиксирующих знаков. Отличие нашей памяти от ее натуральных биологических форм заключается не только в том, что мы имеем возможность пользоваться записной книжкой или историческими документами; как то, так и другое скорее лишь замещает ее функции: стенограмма, фото- или кинематограмма могут обеспечить даже у страдающего амнезией воспроизведение, столь же уверенное и точное, как и воспроизведение эйдетика. Существует и еще одна, вторая линия развития памяти, которая развертывается как бы параллельно с первой и находится с ней в постоянном взаимодействии.

Обращаясь к употреблению вспомогательных средств, мы тем самым изменяем структуру нашего акта запоминания; прежде прямое, непосредственное наше запоминание становится опосредствованным , опирающимся на две системы или на два ряда стимулов: к прямым стимулам, которые мы можем назвать "стимулами-объектами" запоминания, присоединяются дополнительные "стимулы-средства".

Мы видели, что первоначально эти вспомогательные стимулы-средства обычно имеют форму действующих извне раздражителей. Это завязанный узелок, сделанная на деревянном предмете зарубка и т. п., наконец, это может быть какой-нибудь орган нашего собственного тела. В последнем случае мы уже наталкиваемся на некоторое затруднение: наше средство запоминания является средством весьма малоспециализированным, оно не изготовляется специально для данной цели, оно постоянно присутствует с нами, постоянно находится в сфере нашего восприятия. Если при употреблении вполне дифференцированного и специализированного средства, например при употреблении письменных знаков, воспроизведение происходит как бы вне зависимости от нашей памяти

как операция чисто внешняя, то, наоборот, при употреблении неспециализированных знаков действует преимущественно память, хотя и сохранившая полностью свою новую структуру, специфически присущую опосредствованному запоминанию. Разумеется, что недостаточно специализированный знак может просто не выполнить своей функции или выполнить ее плохо, однако в том случае, когда она выполняется успешно, необходимо, чтобы недостаточность знака была как бы компенсирована внутренней стороной операции...

Такое опирающееся на систему внутренних стимулов-средств запоминание представляет собой сравнительно поздний этап развития памяти. Для того чтобы мог осуществиться переход от употребления внешних стимулов к употреблению внутренних элементов опыта, необходимо, чтобы сами эти внутренние элементы были достаточно сформированы, расчленены, короче, необходимо, чтобы предшествующий материал памяти был достаточно организован. В этом процессе формирования внутреннего опыта человека центральная роль, несомненно, принадлежит речи; именно в речи замыкаются необходимые для опосредствованного запоминания связи и создаются намерения. Можно предположить, что самый переход, совершающийся от внешне опосредствованного запоминания к запоминанию, внутренне опосредствованному, стоит в теснейшей связи с превращением речи из чисто технической функции в функцию внутреннюю...

Итак, в той форме памяти, которая возникает на основе употребления вспомогательных стимулов-средств, делающих наше воспроизведение произвольным, уже заключаются все признаки, отличающие высшую память человека от его низшей, биологической памяти.

Ее дальнейшее развитие идет как бы по двум отдельным взаимосвязанным линиям: по линии развития и усовершенствования средств запоминания, остающихся в форме действующих извне раздражителей, и по линии превращения этих средств запоминания в средства внутренние. Эта первая линия в ее конечном продолжении есть линия развития письменности; развиваясь и дифференцируясь, внешний мнемотехнический знак превращается в знак письменный. Вместе с тем его функция все более специализируется и приобретает новые специфические черты; в своей вполне развитой форме письменный знак уже полностью отрицает ту функцию —

память, с которой связано его рождение. Эта линия развития лежит вне поля зрения нашего исследования.

Вторая линия — линия перехода от употребления высших средств запоминания к употреблению средств внутренних — есть линия развития, собственно, высшей логической памяти. Как и первая, она непосредственно связана с общим процессом культурного, исторического развития человечества...

В соответствии с той центральной идеей, которая лежит в основе нашей общей гипотезы, находится и методика нашего эксперимента. Исходя из того положения, что развитие высших форм памяти происходит на основе перехода от натурального запоминания к приемам запоминания опосредствованного, заключающегося в том, что оно совершается с помощью вспомогательных — безразлично, внутренних или внешних — стимулов-средств, мы должны были в нашем эксперименте вынести наружу этот процесс, сделать его доступным нашему наблюдению. Эту возможность и дает нам разработанная Л. С. Выготским и А. Р. Лурия "функциональная методика двойной стимуляции", которая строится по принципу введения в экспериментальную задачу, предлагаемую испытуемым, кроме основных исходных стимулов еще второго дополнительного ряда стимулов (стимулов-средств), могущих служить испытуемым тем "психологическим инструментом", с помощью которого они могут решить данную задачу.

Наше первое экспериментальное исследование памяти было проведено на массовом дифференциальном материале и всего охватило собой около 1200 испытуемых. За исключением 222 студентов, с которыми были поставлены опыты по коллективной методике, все остальные испытуемые прошли через индивидуальный эксперимент, состоявший из четырех серий, заключавших в себе ряды по 15 слов, подлежащих запоминанию (кроме первой, состоявшей из 10 бессмысленных слогов). Таким образом, по этому массовому исследованию мы получили около 4 тыс. величин, характеризующих запоминание у наших испытуемых, выведенных на основании более 65 тыс. полученных данных...

Первое ориентировочное исследование, которое мы провели на нормальных и умственно отсталых детях, состояло всего из трех серий слов для запоминания, которые мы предъявляли слуховым способом. В первой серии мы прочитывали слова с интервалами около трех секунд и непосредственно

после этого предлагали испытуемому воспроизвести их. Во второй серии испытуемым предлагалось пользоваться для запоминания коллекцией из 20 картинок (карточек лото), которые располагались перед ним на столе в начале опыта ("чтобы легче было запомнить"). В этом ориентировочном исследовании мы, как правило, не подсказывали испытуемым приемы употребления карточек, за исключением лишь опытов с детьми-олигофренами Медико-педагогической клиника НКП.

Карточки-картинки, которые мы употребляли в этих экспериментах, были подобраны таким образом, что их содержание не совпадало с содержанием слов, подлежащих запоминанию.

Третья серия отличалась от второй только большей трудностью как словесного ряда, так и подбором картинок, рассчитанным на более сложные формы связи их с запоминаемым материалом.

Опыты во второй и третьей сериях протекали обычно следующим образом: ребенок, слушая читаемые ему слова, одновременно отбирал из числа лежащих перед ним карточек те из них, которые своим содержанием могли напомнить ему соответствующие слова. Затем, после того как весь ряд слов был прочитан, ребенок воспроизводил его, смотря на предварительно отложенные им картинки. В конце опыта экспериментатор опрашивал ребенка, почему для запоминания данного слова им была взята та или другая карточка и как она "помогла ему запомнить" это слово...

Наши первоначальные данные с полной очевидностью показали нам, что более или менее удачный выбор карточки для запоминания еще не свидетельствует о том, что данную карточку ребенок способен инструментально использовать. Процесс в целом идет как бы мимо нее, она оказывается ассоциативно связанной с ним, но не вошедшей в него. При предложении воспроизвести слова ребенок, который не способен опосредствовать свое запоминание, обычно или называет слова безотносительно к картинке (смотрит на картинку, воспроизводит слово из заданного ряда, но не то, которое соответствует картинке), или же просто называет изображенный на картинке предмет. Картинка в этом случае не помогает ребенку, а мешает, мешает именно потому, что она участвует в процессе не вместе с основным стимулом, а наряду с ним...

Здесь мы приходим и ко второму вопросу, поставленному нашим предварительным исследованием: в чем может найти

свое объяснение то отмечаемое нами увеличение коэффициентов непосредственного запоминания, которое первоначально идет весьма медленно, образуя все большее и большее расхождение с коэффициентами запоминания с помощью картинок, а затем энергично приближается к этим вторым коэффициентам, которые также резко теряют темп своего возрастания...

Уже классические исследования эмпирической психологии, в которых испытуемые приглашались заучивать предлагаемый им бессмысленный материал чисто механически, отмечали, что некоторые испытуемые все же не могли превращать своего запоминания в сложную деятельность, характеризующуюся употреблением тех или иных вспомогательных средств.

Этот второй тип запоминания, который обычно обозначался (Огден, Эфрусси) как тип интеллектуальный, или искусственный, в противоположность первому — сенсорному, или механическому, является при отсутствии специальных искусственных ограничений в сущности единственным типом развитого человеческого запоминания. Новейшее специальное исследование, которое было предпринято Фуко в целях изучения роли вспомогательных средств памяти, показало, что все испытуемые, прошедшие через это исследование, в той или иной мере опосредствовали процесс своего запоминания. В своей работе Фуко отмечает на основании показаний самонаблюдения испытуемых целый ряд употреблявшихся ими для запоминания предметов, среди которых встречаются иногда чрезвычайно сложные и остроумные построения. Так, по поводу запоминания слов plage, grele, robe один из испытуемых показывает: "Я подумал, что дама гуляла на пляже , пошел град и испортил ей платье "... Равным образом и запоминание чисел нередко происходит чисто интеллектуальным образом, например, с помощью мысленного построения соответствующих кривых, подмечания композиции числа (633, 255, 909, 191 и т. п.) и числовых отношений (721 = 7×3 = 21), наконец, с помощью установления связей с определенными датами и т. д. .

Вполне аналогичные этим показаниям получили и мы, подвергая студентов, прошедших через обычное психогическое испытание памяти, опросу о том, каким способом запоминали они предлагаемые им слова...

Тенденция к сближению коэффициентов серий различных степеней трудности на низшем и высшем уровнях развития приемов запоминания совершенно совпадает также и с той тенденцией к сближению показателей, которую мы наблюдаем в наших экспериментах. Она становится совершенно понятной с точки зрения высказанной нами концепции развития запоминания: при том в значительной степени механическом способе запоминания, который мы встречаем у испытуемых с общими низкими коэффициентами, различие в содержании запоминаемого материала принципиально для них столь же безразлично, как безразлично для эйдетика содержание воспроизводимых им образов. Мы говорим принципиально безразлично, ибо мы едва ли можем здесь говорить о чисто "механическом" способе запоминания; чтобы быть более точным, нужно было бы сказать несколько иначе: безразлично постольку, поскольку запоминание данного испытуемого является механическим. Если в этом случае запоминание одинаково не может быть опосредствовано, безразлично при условии запечатления осмысленного или бессмысленного материала или запечатления с помощью картинок или без них, у испытуемых с высокоразвитым запоминанием оно оказывается, наоборот, опосредствованным при любых условиях: с помощью карточек или с помощью внутренних средств при удержании бессмысленных слов, цифр или слов родного языка, т. е. и у них мы, естественно, должны также ожидать выравнивания показателей...

Методика нашего массового исследования несколько отличалась от методики первых ориентировочных экспериментов. Формуляры этого исследования содержали серии слов, число которых было доведено до 15; кроме того, мы ввели в них еще одну (первую) серию, состоявшую из 10 бессмысленных слогов.

Самый эксперимент протекал так же, как и в первом исследовании, с той, однако, разницей, что в инструкции к третьей (и четвертой) серии прием употребления карточек всегда указывался ("Когда я назову слово, посмотри в карточки, выбери и отложи такую карточку, которая поможет тебе припомнить слово")... После выбора последней картинки экспериментатор брал у испытуемого отложенные им карточки, располагал их, если их порядок был нарушен, в их первоначальной последовательности и предъявлял их по очереди

одну за другой испытуемому, предлагая ему назвать соответствующее каждой карточке слово…

Для получения нашего "возрастного среза" мы исследовали в индивидуальном эксперименте испытуемых дошкольников, детей школьного возраста и взрослых.

Серии опытов	Дети дошкольного возраста		Дети первого школьного возраста		Дети второго школьного возраста уч-ся V-VI кл. (12-16 лет)	Взрослые испытуемые —студенты (22-28 лет)
	4-5 лет	6-7 лет	Уч-ся I-II классов (7-12 лет)	Уч-ся III-IV классов (10-14 лет)
Первая серия
М o	—	2,0	2,0	2,0	3,0	4,0
М e	0,23	1,60	1,70	1,91	3,07	4,05
М	0,23	1,45	1,80	1,87	3,19	4,43
m	0.1	0,2	0,1	0.1	0.1	0,3
Вторая серия
М o	3,0	5,0	6,0	8,0	0,7	9,0
М e	2,17	4,83	6,17	7,21	7,62	9,71
М	2,2	4,70	6,26	7,25	7,88	10,09
m	0,3	0,3	0,2	0,2	0,2	0,4
Третья серия
М o	—	8,0	13,0	14,0	15,0	15,0
М e	2,0	8,0	12,07	13,27	13,67	14,7
М	2,92	8,1	11,41	12,4	13,1	14,28
m	0,2	0,8	0,3	0,3	0,2	0,2
Четвертая серия
М o	—	6,0	9,0	12,0	12,0	14,0
М e	0,93	6,0	8,75	11,04	12,36	13,93
М	1,7	5,8	8,53	10,68	11,94	13,54
m	0,4	0,9	0,3	0,3	0,2	0,2
Среднее арифметическое между показателями второй и третьей серии	2,31	6,95	9,97	11,54	12,82	13,92
Коэффициент относительно повышения	0,38	0,72	0,82	0,71	0,66	0,42

Полученные суммарные результаты по всем четырем сериям опытов мы приводим в табл.2, где представлены в средних арифметических (М), в медианах (М e) и в модах (М 0)

величины, характеризующие запоминание у различных групп наших испытуемых; приведенные величины средних ошибок (m) вычислены по формуле

равным образом мы приводим в этой таблице и относительные коэффициенты увеличения эффективности запоминания при переходе к употреблению карточек в качестве вторых стимулов-знаков.

Эти коэффициенты мы вычисляли по формуле

(R 3 - R 2)

R 2

,

где R 2 — число удержанных слов во второй серии, a R 3 — число удержанных слов в третьей серии.

Уже самый поверхностный анализ изменений приводимых в этой таблице показателей в зависимости от возраста и группы испытуемых с полной отчетливостью обнаруживает ту основную тенденцию в развитии запоминания, на которую мы указывали выше. Рассматривая результаты второй и третьей серий опытов (количество слов, запоминаемых без помощи картинок и с помощью картинок), мы констатируем, что то отношение, в котором находятся между собой эти величины, не является постоянным, оно изменяется в определенной закономерности, как это показывают приведенные в таблице коэффициенты относительного повышения и как это особенно ясно видно на рис. 2, где изображено графически изменение абсолютных показателей этих двух серий. У дошкольников младшего возраста третья серия характеризуется величиной (а), лишь сравнительно немного превышающей соответствующую величину второй серии; однако вместе с дальнейшим достаточно быстрым развитием запоминания, опирающегося на внешние знаки, запоминание без помощи карточек развивается более медленно и различие в их показателях довольно энергично возрастает (б, в ). Начиная от этой группы (в) (дети 7—12 лет, учащиеся I—II классов) показатели обеих серий начинают, наоборот, приближаться друг к другу и разница между ними все более и более сглаживается (г, д, е ). Еще более отчетливо это можно проследить, если мы несколько упростим наш рисунок и ограничим

его всего тремя суммарными группами: группой испытуемых дошкольного возраста, группой школьного возраста и группой взрослых (рис. 3).

Общую закономерность, которая здесь вырисовывается, можно было бы сформулировать следующим образом: начиная с дошкольного возраста темп развития запоминания с помощью внешних средств значительно превышает темп развития запоминания без помощи карточек; наоборот, начиная с первого школьного возраста повышение показателей внешне непосредственного запоминания идет быстрее, чем дальнейшее возрастание запоминания опосредствованного. Таким образом, в своем условном графическом изображении обе эти линии развития представляют собой две кривые, сближающиеся в нижнем и верхнем пределах и образующие фигуру, которая по своей форме приближается к фигуре не вполне правильного параллелограмма с двумя отсеченными углами. Впрочем, такова лишь форма расположения конкретных величин наших измерений, форма, зависящая от определенного контингента испытуемых и от содержания предлагавшегося нами для запоминания материала...

Сама графическая форма выражения этого отношения может быть более или менее гибкой, однако лежащая в его основе закономерность остается неизменной: она одинаково обнаруживает себя и в наших предварительных опытах, и в настоящем исследовании, и в излагаемом ниже исследовании запоминания взрослых, принадлежащих к различным культурным уровням, и в исследовании развития у детей опосредствованного внимания, и, наконец, при длительном изучении развития запоминания у индивидуальных испытуемых...

Не касаясь пока вовсе данных первой серии наших опытов с бессмысленными слогами и резюмируя лишь изложенные данные исследования развития запоминания осмысленных слов, мы приходим к следующему вытекающему из анализа соответствующих величин положению.

На самых ранних ступенях развития запоминания (дети раннего дошкольного возраста) введение в эксперимент второго ряда стимулов-знаков, которые способны, вступая в операцию в качестве "средства запоминания", превратить эту операцию в опосредствованную, сигнификативную, почти не увеличивает ее эффективности; операция запоминания еще остается непосредственной, натуральной. На следующей ступени развития запоминания (дети младшего школьного возраста), характеризующейся предварительным чрезвычайно энергичным увеличением показателей внешне опосредствованного запоминания, введение второго ряда стимулов-средств является для эффективности операции, наоборот, обстоятельством решающим; это момент наибольшего расхождения показателей. Вместе с тем именно с этого момента темп их возрастания по обеим основным сериям резко изменяется: увеличение показателей внешне опосредствованного запоминания происходит более медленно и как бы продолжает темп развития запоминания без помощи внешних средств-знаков, в то время как более быстрое до этого развитие запоминания, опирающегося на внешние вспомогательные стимулы, переходит на запоминание внешне непосредственное, что на следующей высшей ступени развития вновь приводит к сближению коэффициентов. Таким образом, общая динамика этих двух линий развития может быть наиболее просто выражена в графической форме параллелограмма, одна пара противоположных углов которого образуется сближением показателей в их верхнем и нижнем пределах, а два других угла, соединенных более

короткой диагональю, соответствуют моменту наибольшего их расхождения. В дальнейшем мы и будем кратко обозначать эту закономерность развития запоминания условным термином "параллелограмм развития".

Гипотеза, в которой, с нашей точки зрения, находит свое единственное объяснение констатированная динамика показателей запоминания, в самых общих чертах уже была нами высказана выше. Факты, лежащие в ее основе,— с одной стороны, преимущественное развитие способности запоминания осмысленного материала, с другой стороны, громадное различие в результатах так называемого механического и логического запоминания, которое по материалам исследовавших этот вопрос авторов выражается отношением 1: 25 или 1: 22,— достаточно свидетельствуют о том, что память современного человека вовсе не представляет собой выражения элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного процесса культурно-исторического развития. Это развитие, о чем мы уже говорили и к чему мы еще будем неоднократно возвращаться, идет по линии овладения актами своего собственного поведения, которое из поведения натурального тем самым превращается в сложное сигнификативное поведение, т. е. в поведение, опирающееся на систему условных стимулов-знаков. Прежде чем сделаться внутренними , эти стимулы-знаки являются в форме действующих извне раздражителей. Только в результате своеобразного процесса их "вращивания" они превращаются в знаки внутренние, и таким образом из первоначально непосредственного запоминания вырастает высшая, "логическая" память.

У дошкольников в условиях наших экспериментов процесс запоминания остается натуральным, непосредственным; они не способны адекватно употребить тот внешний ряд стимулов, который мы предлагаем им в форме наших карточек-картинок; тем менее, разумеется, оказывается для них возможным привлечение в качестве средства запоминания внутренних элементов своего опыта. Только испытуемые более старшего возраста постепенно овладевают соответствующим приемом поведения, и их запоминание с помощью внешних знаков в значительной мере, как мы видим, увеличивает свою эффективность. Вместе с тем несколько возрастает эффективность и их запоминания без внешней поддержки, которая также оказывается способной в известной мере превращаться в запоминание опосредствованное. Однако особенно интенсивно

оно развивается уже после того, как ребенок полностью овладел операцией запоминания с помощью внешних знаков; для того чтобы сделаться внутренним, знак должен быть первоначально внешним.

Если у дошкольников запоминание по обеим основным сериям наших экспериментов остается одинаково непосредственным, то на противоположном полюсе — у наших испытуемых студентов — оно также одинаково, но одинаково опосредствованное, с той только разницей, что одна из серий слов удерживается ими с помощью внешних знаков, а другая — с помощью знаков внутренних. Прослеживая в экспериментах переход между этими двумя крайними точками, мы как бы расслаиваем с помощью нашей методики процесс и получаем возможность вскрыть механизм этого перехода. Принцип параллелограмма развития и представляет собой не что иное, как выражение того общего закона, что развитие высших человеческих форм памяти идет через развитие запоминания с помощью внешних стимулов-знаков . Это превращение внешних знаков в знаки внутренние, или, как мы говорим, их "вращивание", является для нас пока только гипотезой.

Мы видели, что психологическое развитие человека протекает под влиянием неизвестной животному миру среды — среды социальной. Именно поэтому оно заключается не только в развертывании готовых биологически унаследованных приемов поведения, но представляет собой процесс приобретения поведением новых и высших своих форм — форм специфически человеческих. Возникновение этих высших человеческих форм поведения определяется тем, что социальная среда, выступая в качестве объекта приспособления, вместе с тем сама создает условия и средства для этого приспособления. В этом и заключается ее глубокое своеобразие. Под влиянием социальной среды развитие, прежде всего биологическое, превращается в развитие по преимуществу историческое, культурное; таким образом, установленные нашим исследованием закономерности суть закономерности не биологического, а исторического развития.

Взаимодействуя с окружающей его социальной средой, человек перестраивает свое поведение; овладевая с помощью специальных стимулов поведением других людей, он приобретает способность овладевать и своим собственным поведением; так, процессы прежде интерпсихологические превращаются в процессы интрапсихологические. Это отношение, выступающее с особенной силой в развитии речи, одинаково справедливо и для других психологических функций. Именно

в этом заключается и путь развития высших форм запоминания; мы видели, что память современного человека вовсе не представляет собой элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного исторического развития. Это развитие, идущее по линии овладения извне актами своей собственной памяти, прежде всего обусловлено возможностью приобретения индивидуальными психологическими операциями структуры операций интерпсихологических. Вместе с тем та внешняя форма промежуточных стимулов-средств, которая составляет необходимое условие их участия в этих интерпсихологических операциях, в операциях интрапсихологических уже лишается своего значения. Таким образом, в результате своеобразного процесса их "вращивания" прежде внешние стимулы-средства оказываются способными превращаться в средства внутренние, наличие которых и составляет специфическую черту так называемой логической памяти.

Выдвигаемый нами принцип "параллелограмма" развития запоминания представляет собой не что иное, как выражение того общего закона, что развитие высших сигнификативных форм памяти идет по линии превращения внешне опосредствованного запоминания в запоминание внутренне опосредствованное. Этот прослеженный нами экспериментально процесс "вращивания" отнюдь не может быть понят как простое замещение внешнего раздражителя его энграммой, и он связан с глубочайшими изменениями во всей системе высшего поведения человека. Кратко мы могли бы описать этот процесс развития как процесс социализации поведения человека. Ибо роль социальной среды не ограничивается здесь только тем, что она выступает в качестве центрального фактора развития; память человека, как и все его высшее поведение, остается связанной с ней и в самом своем функционировании.

Весьма любопытный пример употребления в качестве мнемотехнического средства пальцев руки мы находим у Ливингстона. В одном из африканских племен (у вакопайков) у знатных людей существовал обычай при встрече с незнакомыми лицами объявлять им через посредство своего слуги о своем происхождении. Так как их родословная сообщалась с весьма большими подробностями, то слуга, перечисляя генеалогические факты, относящиеся к его хозяину, перебирал при этом пальцы своих рук (Livingstone D. Exploration dans l"interieur de I"Afrique, Australe. Paris, 1859, p. 19).

См.: Тейлор Э. Б. Первобытная культура. Спб., 1896. Приводимый рисунок заимствован из книги: Thurnwald R. Psychologic des primi-tiven Menschen. Handbuch der vergleichenden Psychologie. Miinchen, 1922.

Идеи Выготского нашли свою эмпирическую разработку во многих исследованиях и отражены в книге А.Н.Леонтьева «Развитие памяти» (1931). В центре исследований А.Н.Леонтьева оказались два важнейших психических процесса - память и внимание. Из основных свойств памяти как ВПФ он изучал прежде всего ее опосредованность. При анализе данного свойства Леонтьев использовал идеи Выготского о двух родах стимулов (стимулы-объекты и стимулы-средства). В его экспериментальных исследованиях применяется созданная в школе Выготского методика «двойной стимуляции» (одни стимулы, например слова, выступают в качестве объекта запоминания, другие, например, картинки, в качестве вспомогательных стимулов-средств – «узелков на память», призванных облегчить запоминание).

В исследованиях приняло участие около 1200 испытуемых разных возрастных групп: дошкольники, школьники, взрослые (студенты). 4 серии экспериментов, каждая из которых предполагала запоминание определенного материала. В первой серии использовались 10 бессмысленных слов (тям, руг, жел), во второй и последующих – по 15 осмысленных слов (рука, книга). В четвертой серии слова отличались большей степенью абстракции (дождь, собрание, драка). В первых двух сериях слоги и слова читались экспериментатором. А испытуемому нужно было их запомнить и воспроизвести в любом порядке. В третьей и четвертой сериях предлагалось запомнить слова при помощи вспомогательных стимулов-средств (30 карточек с картинками).

Один из графиков, в наглядной форме представивший результаты экспериментов, получил название «параллелограмм развития А.Н. Леонтьева»:

Этот график представляет собой обобщение результатов серии запоминания слов без использования внешних вспомогательных средств и серии с использованием эти средств на трех возрастных группах.

У дошкольников запоминание по обеим сериям одинаково непосредственное, поскольку даже при наличии карточки ребенок не умел использовать ее в инструментальной функции. У взрослых запоминание, напротив, было одинаково опосредованное, поскольку и без карточек взрослый хорошо запоминал материал – только с использованием уже внутренних средств («узелки на память» были ему уже не нужны). У школьников процесс запоминания с помощью внешних средств приводил к существенному повышению его эффективности, в то время как запоминание без них было ненамного лучше, чем у дошкольников, поскольку внутренние средства запоминания у них также отсутствовали.

В данном исследовании были выделены и проанализированы качественно различные операции , которые определяют выбор средства для запоминания на разных стадиях психического развития :

1. Первый этап развития операции опосредствования в процессе запоминания А.Н.Леонтьев назвал доассоциативным – картинка выбиралась ребенком без всякой связи с предъявленным словом. Согласно Выготскому, этот этап можно назвать стадией примитивной психики (знак не используется еще ни в какой форме).

2. Второй этап – этап ассоциативно детерминированного словом выбора (картинка выбиралась уже с учетом предъявленного слова). Внутри этого этапа различались две стадии развития – на первой ребенок выбирал более или менее адекватную картинку, но не мог объяснить свой выбор, на второй стадии ребенком давалось уже объяснение его выбора, однако выбранная картинка при воспроизведении не могла, как правило, «воскресить» то слово, которое надо было запомнить. Испытуемые часто делали характерные ошибки – называли то, что изображено на картинке. Эта стадия была названа стадией наивной психологии .

3. Наконец, на третьем этапе процесс запоминания становится опосредованным. Эффективность запоминания у школьников увеличивается потому, что меняется структура операции опосредования – картинка выбирается с учетом последующего воспроизведения стоящего за ней слова, т.е. выбор карточки здесь уже подчинен самой операции, может быть понят только с точки зрения ее конечной цели. Тщательная операция выбора заключается в том, что образованные связи между словом и картинкой является реакцией не на настоящую, а на будущую ситуацию.

4. После овладения ребенком запоминания с помощью внешних средств начинается процесс вращивания (интериоризации) вспомогательных стимулов-средств, т.е. переход к внутрене-опосредствованному запоминанию .

Эмпирические исследования Леонтьева подтвердили гипотезу Выготского о том, что становление высших форм психических процессов идет через использование стимулов-знаков, которые в процессе развития превращаются из внешних во внутренние.

Развитие памяти должно проходить не путем механических упражнений, а путем обеспечения формирования у человека приемов опосредованного запоминания. Должна учитываться активность самого ученика, которая обеспечивается при включении действия запоминания в осмысленную для ребенка деятельность.

Развитие памяти.

Главная идея Выготского здесь: «…развитие человеческой памяти в историческом развитии шло главным образом по линии опосредованного запоминания, т.е. человек вырабатывал всё новые приемы, с помощью которых он мог подчинять память своим целям, контролировать ход запоминания, делать его всё более и более волевым, делать его отождествлением всё более специфических особенностей человеческого сознания».

Рассмотрим основные периоды развития памяти (по Выготскому):

Период	Описание
Память в раннем детском возрасте	Одна из центральных, основных психических функций, в зависимости от которых строятся все остальные функции. Мышление ребенка раннего возраста во многом определяется его памятью. Мыслить для ребенка раннего возраста - значит вспоминать , т.е. опираться на свой прежний опыт, на его видоизменения. Более никогда, в процессе развития человека, мышление не обнаружит столь сильной и глубокой связи с памятью. Пример: когда ребенок отвечает, что такое улитка, он говорит: «это маленькое, скользкое, его давят ногой»; если ребенка просят описать диван, он говорит: «оно с мягким сиденьем». В таки описаниях ребенок дает сжатый очерк воспоминаний, которые воспроизводят предмет. Предметом мыслительного акта ребенка в этом случае является не структура логических понятий, а воспоминания и конкретность детского мышления, его синкретический характер.
Память в подростковом возрасте	К концу детского периода развития межфункциональное отношения памяти изменяются коренным образом в противоположную сторону: если для ребенка раннего возраста, мыслить – значит вспомнить, то для подростка вспоминать – значить мыслить. Его память настолько логизирована (подчинена логике), что запоминание сводится к установлению и нахождению логических отношений, а припоминание заключается в искании того пункта, который д.б. найден. Логизация и есть противоположный полюс, показывающий изменение процесса развития. В переходном возрасте центральный момент – это образование понятий , причем по типу абстрактных понятий.
Память взрослого человека	Дальнейшее развитие памяти человека протекает по пути освоения новых средств запоминания , их развитие и дальнейшая интериоризация. Др. словами: человек обогащает свою коллекцию «узелков на память». И главный вывод Выготского в том, что развивать память надо не путем систематических тренировок на заучивание и воспроизведение, а путем освоения всё новых средств организации материала (его систематизации, классификации и структурирования).

Развитие памяти

Это простое и надежное руководство для раскрытия потенциала своей памяти, проверенное временем. После прочтения книги ваше воображение начнет развиваться, а результаты в самых разных сферах жизни улучшатся. Вы сможете легко запоминать телефонные номера и иностранные слова, читать быстрее и лучше усваивать прочитанный материал, запоминать лекции и уроки, быстрее осваивать материал при самостоятельных занятиях, легче налаживать связи, всегда помня о важных датах и другой информации, связанной с собеседником. Книга будет полезна всем, кто хотел бы развить свою память.

На русском языке публикуется впервые.

Гарри Лорейн, Джерри Лукас Развитие памяти

The Memory Book

The Classic Guide to Improving Your Memory at Work, at School, and at Play

Научный редактор Артур Думчев

Издано с разрешения Harry Lorayne Inc.

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

© Harry Lorayne, Jerry Lucas, 1974

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2015

* * *

Эту книгу хорошо дополняют:

Артур Думчев

Кэрол Дуэк

Дуг Лемов, Кейти Ецци и Эрика Вулвей

Моей жене Ренеим и сыну Роберту.

Гарри Лорейн

Моему сыну Джефу и дочери Джули.

Джерри Лукас

Предисловие научного редактора

Какой была бы ваша реакция, узнай вы, что кто-то запомнил число пи до 8 тысяч 332 знаков после запятой и в связи с этим попал в Книгу рекордов России? Вы бы удивились? Испытали недоверие? Подумали, что этот рекордсмен не такой, как все?

Если хотя бы одно из этих предположений верно, то данная книга многому вас научит! Дело в том, что запоминание 8 тысяч цифр – задача, посильная и для ребенка-дошкольника. Нужно только знать специальные приемы использования памяти и воображения (мнемотехники), владение которыми позволяет находить подходы к запоминанию чего угодно, будь то цифры, термины, иностранные слова или имена людей.

Здесь нет преувеличения – я говорю о том, что испытал на собственном опыте. Познакомившись с принципами запоминания, которые описаны в этой книге, я понял, что получил больший контроль над своей жизнью и теперь могу решать, что я хочу и буду помнить, а что нет. Признаюсь, вначале я использовал память по пустякам – показывал фокусы друзьям. Никто не мог понять, как я запоминаю список из 40 предметов за две минуты и помню порядковый номер каждого из этих предметов. А когда я узнал, что рекорд России не превышает и 10 тысяч знаков числа пи, то очень удивился и сразу же решил побить его – и теперь я рекордсмен России, потому что помню более 11 тысяч знаков числа пи.

Наконец, наигравшись с техниками запоминания, я начал применять их для более практических целей – запоминания имен и лиц людей, изучения языков. Подобные техники позволяют запоминать до 200 иностранных слов в неделю, уделяя обучению не более 30 минут в день. Я занимался по два-три часа ежедневно и за пару месяцев усовершенствовал свой английский настолько, что теперь слушаю аудиокниги в оригинале.

Многих удивляют подобные «подвиги» памяти, но лишь потому, что люди незнакомы с искусством запоминания. В этой книге изложены основные принципы и методы, которые вы сможете применять сразу: не нужно месяцами развивать свою память – вы просто узнаёте о способе и начинаете им пользоваться.

Как получить максимальную пользу от чтения? Вы встретите очень много примеров с детальным описанием способов запомнить ту или иную информацию. Примеры адаптированы для русского читателя, воспринимаются легко, так что у вас будет большой соблазн – сразу прочесть предложенный вариант запоминания и двигаться дальше. Но намного важнее попробовать самостоятельно применить техники, о которых вы прочитаете. Это позволит вам оценить эффективность предложенных методов и понять, как работает ваша память.

По прочтении этой книги вы как минимум получите представление о том, как легче и быстрее запоминать любого рода информацию, а как максимум – заметно улучшите качество жизни, начав применять искусство запоминания для решения повседневных задач.

Артур Думчев,

автор книги «Помнить всё»

Предисловие
Джерри Лукаса

В детстве мой ум был все время чем-то занят. Не помню моментов, когда он не предавался бы какой-нибудь деятельности – от разговоров с другими людьми до игр моего собственного изобретения. К восьми годам у меня стало так много нервной энергии, что мне трудно было усидеть на месте. Во время долгих автомобильных поездок я постоянно ерзал, топал ногами и так суетился, что доведенные до белого каления родители то и дело просили меня «хоть немного уняться».

Благодаря этой ментальной привычке я с самого детства очень грамотно писал. Если разложить слова на буквы и расставить их в алфавитном порядке, то написание слова запоминается очень хорошо. Вот некоторые примеры: ПАМЯТЬ трансформировалась в АМПТЬЯ, ДЖЕРРИ ЛУКАС превратился в ДЕЖИРР АКЛСУ, а ГАРРИ ЛОРЕЙН – в АГИРР ЕЙЛНОР! Научившись раскладывать слова в алфавитном порядке, я начал запоминать их в таком виде – когда вы будете читать главу о том, как запоминать слова на родном или чужом языке, то поймете, как я это делаю. Такую систему можно применять, так как разложенное в алфавитном порядке слово в принципе ничем не отличается от слов иностранного языка.

Спустя недолгое время я начал сочетать эту игру с другими мыслительными играми. Если я начну сейчас рассказывать вам подробности, то вы решите, что я ненормальный, а потому не стану этого делать. Могу только сказать, что эти игры требовали от ребенка массы расчетов, рассуждений и сравнений. По мере взросления мои мыслительные игры делались все более сложными. Я стал разрабатывать упрощенные системы, помогавшие мне запоминать пройденный в школе материал. Я всегда считал, что учеба в школе – это на 90 процентов запоминание, и мне хотелось облегчить его, чтобы тратить меньше времени на заучивание. Придуманные мною системы работали, тогда я принялся их усложнять и совершенствовать. Пользуясь ими, я отлично учился в начальной и средней школе.

Хочу заверить вас, что все эти системы я хранил в глубочайшей тайне. Ни одна живая душа не знала, что я обладал, например, способностью разложить слово на буквы в алфавитном порядке, прежде чем собеседник успевал произнести его до конца. Никто не знал, что я занимаюсь другими психологическими играми и системами улучшения и тренировки памяти. Важные изменения произошли, когда я поступил в колледж. Я прочел одну из книг Гарри Лорейна и воспользовался его методами и рекомендациями в тех сферах, где они показались мне лучше, проще и эффективнее, чем мои собственные. Некоторые его методы я модифицировал, приспособив к своим системам. Лорейн стал моим кумиром, и я очень скоро убедился в том, что соединение его методик с моими здорово помогло мне в учебе.

Когда я поступил в Университет штата Огайо, моим соседом по комнате в общежитии оказался Джон Гавличек, профессиональный баскетболист, звезда команды Boston Celtics. Джон стал первым человеком, узнавшим о моих упражнениях с памятью. Первое же занятие сильно меня расстроило. Войдя в аудиторию, я сел на последний ряд, чтобы не заслонять другим студентам доску и преподавателя – во мне больше метра восьмидесяти роста. Это была лекция по истории США. Преподаватель в течение 15 минут рассказывал, чего он от нас ждет и как будут проходить наши занятия. Прежде чем покинуть зал после лекции, он сказал:

– Спортсмены, рассчитывающие отсидеться на задних рядах, ничего не делать и получать приличные оценки, очень скоро поймут свою ошибку. Все свободны.

Я рассказал об этом Джону Гавличеку, поделившись планами непременно использовать свои системы тренировки памяти, чтобы не ударить лицом в грязь.

– Какие системы? – спросил Джон, и я впервые в жизни рассказал постороннему человеку о своих методах улучшения памяти и способности к запоминанию, о том, как я в детстве раскладывал в уме слова на буквы в алфавитном порядке. Я даже показал Гавличеку, как это делаю.

Мне показалось, что сначала он мне не поверил. Я как мог объяснил ему, как работает мой мозг, и он, видимо, решил, что у меня не все в порядке с головой, но тем не менее предложил мне разложить в алфавитном порядке слова по его выбору. После того как я успешно справился с этим заданием, Гавличек от души пожелал мне удачи в использовании моей системы. Что же касается курса американской истории, то тут моя система сработала великолепно. На экзамене я набрал 99 баллов – следующий за моим результат равнялся 77. Я окончил учебу с отличными результатами, потратив на нее в четыре раза меньше чистого времени, чем большинство остальных студентов.

Много лет спустя, после того как начал играть в баскетбольной команде New York Knickerbockers, я познакомился с Гарри Лорейном. Наш первый разговор длился 18 часов. Очевидно, у нас было много общего, потому что мы начали совместно заниматься различными проектами, в том числе созданием этой книги, в которой соединились наши с ним методы, идеи, мысли, системы и воспоминания. Поверьте, если у вас хватит терпения прочитать книгу до конца и применить на практике изложенные в ней советы, то вы убедитесь, что человеческая память не имеет границ.

Джерри Лукас

Предисловие
Гарри Лорейна

К великому сожалению, у меня не было возможности получить полноценное образование. Я не смог окончить даже первого класса школы второй ступени. Правда, за это короткое время я показал очень хорошую успеваемость и был одним из лучших учеников в классе. Почему? У меня был средний IQ, а моя «естественная» память ничем не отличалась от памяти большинства людей. Надо признаться, что я всегда считал, что у меня самая плохая в мире память. Хорошие оценки я получал только по одной причине: я пользовался системами тренировки памяти. Все было очень просто.

Джерри уже рассказал вам, как он в детстве «подсел» на раскладывание слов на буквы в алфавитном порядке. Моей же страстью были карточные фокусы. Думается, я сильно доставал одноклассников, все время обращаясь к ним с просьбой «выбрать карту, любую карту». Один из фокусов, которые я показывал в те годы, строго говоря, таковым не был – я всего лишь демонстрировал возможности памяти. Вся штука заключалась в запоминании по порядку всей перетасованной колоды: мне показывали карты по одной, и я запоминал, в каком порядке они расположены в колоде. Я и сейчас иногда вспоминаю этот фокус, но тогда это был единственный известный мне мнемонический трюк.

Однажды мне в голову пришла очень простая мысль: если я могу с помощью нехитрой системы запоминать игральные карты, то почему бы не применить этот же способ для запоминания других вещей? Эта мысль помогла мне выбрать карьеру, соответствующую моему призванию. Для начала я составил библиографию всех доступных мне материалов, касавшихся тренировки памяти, и прочитанное позволило мне разработать собственную систему. Прошли годы, я начал показывать результаты применения моей системы, выступая перед группами на предприятиях, в учреждениях и так далее. Эти выступления состояли исключительно в демонстрации моих мнемонических способностей. В те годы после выступлений ко мне подходило множество людей, желавших узнать, как я «запоминаю все эти вещи».

Именно тогда я написал свою первую книгу о мнемонических приемах, которая была издана миллионными тиражами и переведена на девять языков. За первой книгой последовали другие. Я стал вести курсы и семинары по тренировке памяти и начал получать множество писем от людей, которые смогли значительно улучшить свою память благодаря моей системе. Одно из писем я получил от Джерри Лукаса, который в то время учился на первом курсе в университете Огайо. Мы с Джерри переписывались несколько лет. Он разработал собственную систему тренировки памяти и очень интересовался моими методиками, адаптируя их к собственным наработкам и используя их в учебе. Я не мог пожелать лучшего и более преданного ученика.

Я продолжал заниматься своей работой, Джерри – своей. В конце концов я основал Школу памяти Гарри Лорейна, а Джерри стал играть в одной из лучших баскетбольных команд. Все это время мы продолжали переписываться. Несколько лет назад Джерри начал демонстрировать свои способности по национальному телевидению – то есть занялся тем, чем я занимался в течение 20 лет. Как и я, он запоминал одновременно до 500 лиц людей, присутствовавших в студии. В то время никто не знал о нашем заочном знакомстве.

Когда Джерри стал играть за Kniks , мы наконец встретились. Та первая встреча продолжалась почти сутки. Мы оба понимали, что даже наша тренированная память не поможет запомнить все детали того первого разговора, и в какой-то момент решили записать его на магнитофон. В этой книге вы найдете много отрывков из того памятного диалога. Это прозвучит нескромно, но я не покривлю душой, если скажу, что завидую вам! Завидую тем открытиям, которые вы сделаете, завидую тому, что вы сейчас вступите в новые, неизведанные области, насладитесь радостью, связанной с обучением. Как я сейчас хотел бы оказаться на вашем месте!

Гарри Лорейн

Глава 1
Немного истории

Системы тренировки и улучшения памяти существовали уже в античности. У людей в те времена не было под рукой средств записи, и только хорошая память и системы ее улучшения помогали рассказчикам запоминать истории, стихи и песни. Греческие и римские ораторы с невероятной точностью произносили свои длинные речи, заучивая их – мысль за мыслью – наизусть, применяя для этого мнемонические приемы.

По существу, они привязывали (или ассоциировали) каждую часть своей речи с определенным местом своих домов. Места в домах назывались по-латыни loci. Первая мысль речи ассоциировалась, вероятно, с входной дверью, вторая – с прихожей, третья – с каким-нибудь предметом мебели в ней и так далее. Когда оратору надо было – мысль за мыслью – произнести речь, он мысленно представлял себе, как входит в свой дом. Представив себе входную дверь, он вспоминал первый тезис речи. Второе место, прихожая, напоминало ему следующий тезис и так далее, до самого конца речи. Эта техника запоминания путем образования ассоциаций с местами, или loci, оставила след и в английском языке, где, желая подчеркнуть первую, главную мысль, говорят in the first place (во-первых, на первом месте).

Отцом этой методики тренировки памяти и облегчения запоминания, метода локусов, считают Симонида Кеосского, жившего в Греции около 500 года до н. э., однако на многих обрывках древних рукописей, датированных эпохами на несколько сотен лет раньше жизни Симонида, можно найти описания мнемонических приемов, к которым во все времена прибегали ораторы.

Цицерон писал, что адвокаты и ораторы его времени широко пользовались методиками запоминания и тренировки памяти, а в диалоге «Об ораторе» он описывает мнемонические системы, к которым сам прибегал, заучивая свои речи.

Надо понимать, что в те древние времена ораторское искусство считалось и было очень важным. «Мы бы никогда не поняли, как велика сила [тренированной памяти], – писал философ Квинтилиан, – никогда не осознали бы ее божественности, если бы хорошая память не вознесла на такую высоту славное ораторское искусство».

Древние также знали, что тренировка памяти может помочь в упорядочении мышления. Из отрывка рукописи, датированной 400 годом до н. э., мы узнаем, что «великим и чудесным изобретением является память, каковая всегда полезна как для учебы, так и для жизни». Аристотель, похвалив в одном из своих сочинений мнемонические приемы, сказал, что «привычка к ним подготовит человека к лучшему суждению».

Если Симонид был изобретателем «театра памяти», а Цицерон – великим наставником на его подмостках, то святой Фома Аквинский стал святым покровителем мнемонических приемов, умело превратив их в пронизанное верой и этическим совершенством искусство.

В Средние века монахи и философы были практически единственными людьми, знавшими о мнемонических приемах и использовавшими их на практике. Эти приемы были привязаны к основам самых разнообразных религий, например мнемонические системы применяли для запоминаний добродетелей и грехов, а некоторые священники и философы учили, что мнемонические системы показывают нам, как достичь рая и избежать ада.

В 1491 году Петр Равеннский написал книгу «Феникс», одну из самых известных книг о системах тренировки памяти. Эта книга сделала мнемоническое искусство светским. В XV и XVI веках за книгой Равеннского последовали и другие сочинения на эту тему.

К мнемоническим приемам прибегали король Франции Франциск I и английский король Генрих III. Применял системы, облегчающие запоминание, и Шекспир – его театр «Глобус» часто называли «театром памяти». Системы запоминания и тренировки памяти излагали в своих трудах философы XVII века (например, Фрэнсис Бэкон в книге «Об усовершенствовании наук»), а некоторые ученые утверждают, что Лейбниц изобрел дифференциальное и интегральное исчисление, пытаясь создать мнемоническую систему, которая позволила бы легче запоминать числа.

Таким образом, вы видите, что в системах тренировки и улучшения памяти нет ничего нового. К сожалению, эти приемы и методики на несколько столетий совершенно вышли из употребления. Людей, которые продолжали ими пользоваться, нередко считали колдунами и ведьмами. Системы тренировки памяти и мнемонические приемы оставались в употреблении как источник развлечения публики – и в наши дни на подмостках выступают люди, изумляющие зрителей подобными трюками. Однако для серьезных целей мнемонические приемы сегодня используются крайне редко, если вообще используются. Время от времени предпринимались – правда, безуспешные – попытки оживить интерес к этим методикам.

В книге, озаглавленной Memory, философ и мнемонист XIX века Уильям Стокс описывает степень интереса общества к искусству тренировки памяти:

Это верно, что, несмотря на письменные свидетельства прошлого и достижения, триумфы и подвиги настоящего, «образованные» люди, интеллектуальные слои – свет – не знают и, как мне думается, ничего не желают знать о чудесной ценности этого искусства. Усвоение наук жалкими тысячами избранных не может считаться чем-то значимым, если мы примем во внимание мириады необразованных людей, населяющих нашу Землю, и наконец поймем, что наше интеллектуальное здоровье требует каждодневных упражнений – так же, как наше телесное здоровье требует правильного дыхания. Невзирая на то что уже было сказано и сделано, мы можем, сравнивая, сказать, что искусство это практически никому более не известно!

Однако нет сомнения в том, что пройдет совсем немного времени, и оно будет признано наравне с самыми уважаемыми науками. Наши потомки, глядя назад, поймут, что моя апология в защиту памяти есть свидетельство интеллектуальной тьмы , царящей в век, кичащийся своей просвещенностью…

Будем же надеяться, что настанет день, когда неумение пользоваться мнемоническими приемами станет считаться таким же постыдным, как в наши дни неумение читать!

Книга Стокса была опубликована в 1888 году. Прошло более 100 лет, и теперь мы можем с удовольствием констатировать, что искусство запоминания и тренировки памяти снова выходит на первый план, что его не только снова преподают, но и что оно поднялось на уровень, который не могли в самых дерзких мечтах представить себе древние (и не только древние) мыслители .

Глава 2
Ассоциации

Г. Л.: Ты можешь представить себе древних ораторов, бродящих по улицам города и выискивающих здания, которые можно было бы использовать как локусы?

Дж. Л.: Да, и мало того, этот поиск прибавлял им знаний, а не только помогал запомнить то, что надо было запомнить. В итоге они поняли, что любая уже упорядоченная в некоторой последовательности информация может быть использована в качестве локусов, или вещей, с которыми можно ассоциировать какие-то другие вещи.

Г. Л.: Значит, однажды такой исследователь столкнулся, например, со знаками зодиака и вдруг сообразил, что очень удачно нашел целых 12 локусов . Но для начала он должен был их выучить. Много позже некоторые люди поняли, что такие локусы можно найти в Библии, но сначала и их надо было выучить.

Дж. Л.: Ты хочешь сказать, что это тот самый случай, когда знание порождает знание?

Всякая память – тренированная или нетренированная – зиждется на ассоциациях, хотя, конечно, это в некотором смысле упрощение. Прочитав нашу книгу, вы изучите множество систем построения ассоциаций, но в них не все так просто. Видите ли, когда люди говорят: «Я забыл», – на самом деле это не совсем так, они просто не могут вспомнить.

Как можно забыть то, чего вы не запомнили ? Давайте обратим внимание на это высказывание, и мы отыщем ключ к запоминанию – если вы с самого начала что-то запомнили, то как вы смогли это забыть ?

Стало быть, с самого начала надо заставить себя что-то запомнить. Как это сделать? Простая система образования ассоциаций, которой вы научитесь благодаря этой книге, сделает это за вас автоматически!

Одно из оснований тренированной памяти – то, что мы называем первоначальным осознанием . Все, что вам было известно предварительно, до запоминания, вы просто не сможете забыть. Применение нашей системы формирования ассоциаций одновременно создаст первоначальное осознание – ибо прежде чем что бы то ни было запомнить, надо это внимательно рассмотреть. Формирование ассоциаций поможет вам и в этом.

Но вы можете спросить, как образовать ассоциацию с неосязаемыми или абстрактными вещами? Этот вопрос приводит нас к еще одному фундаментальному основанию тренированной памяти. Всегда легче запоминать то, что имеет смысл, чем то, что смысла лишено. По мере погружения в материал вы поймете, что на свете не существует неосязаемых и абсолютно абстрактных вещей, во всяком случае в том, что касается системы запоминания. Вы научитесь превращать самые что ни на есть абстрактные и эфемерные вещи в нечто вполне конкретное и осязаемое и, главное, имеющее для вас вполне определенный смысл. Когда вы овладеете этой простой техникой, запоминание и обучение на всю жизнь станут для вас простым и легким делом.

Нам хотелось бы подчеркнуть, что практически все обучение основано на запоминании. Педагоги не любят признавать эту истину, хотя и прекрасно знают, что это так. Да и любой учащийся знает, что чем больше материала он запомнит, тем более высокую оценку получит на экзамене от учителя, который на словах, возможно, и осуждает «зазубривание». Мы считаем, что для обучения важны три основополагающих навыка: 1) поиск информации; 2) запоминание информации и 3) применение заученной информации. Поиск информации зависит от преподавателей и источников знания, применение информации зависит от вас самих, мы же позаботимся о пункте 2.

Давайте начнем с ассоциаций. Во-первых, следует знать, что ассоциациями мы пользуемся всю жизнь, и проблема заключается лишь в том, что обычно они возникают подсознательно и мы не распознаем их как таковые. Это означает, что любая вещь легко и надолго запоминается, если образует отчетливую ассоциацию, пусть даже и подсознательную. Однако, поскольку ни один человек не в состоянии контролировать свое подсознание, поиск нужных ассоциаций превращается в случайный процесс – конечно, подсознательную ассоциацию можно найти, но не всегда.

Отсюда следует основное правило запоминания: можно запомнить любую новую информацию, если она ассоциативно связана с тем, что вы уже знаете или помните.

Вы помните строчки нотной линейки, скрипичный ключ и ноты ми, соль, си, ре и фа? Если учитель музыки рекомендовал вам в свое время запомнить фразу «Мы с солью съели рыжую фасоль», то вы точно их помните. Учитель следовал основному правилу запоминания, возможно, и не сознавая этого. Он помог вам запомнить новую (и абстрактную) информацию – названия нот ми, соль, си, ре и фа, связав их с тем, что вы уже знаете или по крайней мере способны понять и живо представить, – с простой фразой «Мы с солью съели рыжую фасоль». Очевидно, что этот прием работает, и работает эффективно.

Учителя начальных классов годами твердят своим ученикам, что очень легко запомнить, что после «ж» и «ш» пишется «и», если заучить простенький стишок: «Жи и ши пишем через и». Так как все второклассники знают, как писать «и», они легко связывают знакомую информацию с новой, и проблема решена. Опять-таки в данном случае учитель следует основному правилу запоминания.

Очень немногие люди способны запомнить, как выглядят на географических картах очертания России, Греции и любой другой страны, за исключением Италии. Это неопровержимый факт. Люди запоминают очертания Италии, потому что им говорили (или они сами читали), что Италия похожа на сапог. Опять мы видим здесь то же старое доброе правило – нам отлично известна форма сапога, и мы никогда не забудем форму Италии, если эта ассоциация установилась.

Я привел самые распространенные примеры образования ассоциаций – осознанных и подсознательных. Эта практика характерна для всех сфер человеческой деятельности: студенты-медики используют этот мнемонический прием для запоминания, например, латинских названий черепно-мозговых нервов: «Об орясину осел топорище точит, а факир, ведя гостей, выть акулой хочет» . Некоторые школьники представляют себе дома (Homes) на берегах Великих озер, чтобы запомнить их названия (H uron, O ntario, M ichigan, E rie, S uperior). Для запоминания того факта, что гора Фудзи имеет высоту 12 365 футов, формируют ассоциацию с календарем: в году 12 месяцев и 365 дней.

Проблема с такими ассоциациями заключается в том, что они работают только в отношении каких-то сугубо специфических вещей, то есть ограничены в своем применении. Систему тренировки памяти, которой вы научитесь, прочитав эту книгу, можно приложить к чему угодно. Эта система ограничена лишь вашим желанием ею пользоваться. Суть заключается в следующем: если вы знаете, как осознанно связать то, что вы хотите запомнить, с тем, что вы уже знаете, то это означает, что у вас тренированная память. Это и в самом деле очень просто. Человек может произвольно образовывать любые ассоциации – быстро и естественно.

Система тренировки памяти, которую вы найдете в этой книге, ни в коем случае не противоестественна – она просто упорядочивает или правильно организует естественный процесс. Как часто, мучительно хрустя пальцами, вы пытаетесь на экзамене вспомнить нужные сведения, говоря: «О, это напоминает мне…» Как правило, то, что напоминает вам вещь, которую вы хотите вспомнить, не имеет с ней абсолютно ничего общего. Где-то в темных закоулках вашего подсознания сама собой сформировалась совершенно абсурдная случайная ассоциация.

Почему, если ораторы древности могли использовать собственные дома как локусы для запоминания тезисов речи, они тем не менее искали и другие дома, чтобы заполучить в свое распоряжение больше локусов? Дело было не в том, что тот же дом или строение нельзя было использовать снова и снова – ораторы могли это делать и делали. («Локусы, – говорил один мыслитель, – подобны восковым табличкам, которые остаются готовыми к работе, после того как с их поверхности стирают написанное ранее».)

Нет, проблема заключалась в том, что «домашние» локусы становились через некоторое время слишком привычными – в конце концов, лестница есть лестница, а прихожая есть прихожая. Правда, древним ораторам так и не пришел в голову важный принцип запоминания: тезисы речи или что бы то ни было еще не обязательно надо ассоциировать с локусами – эти тезисы, то есть ключевые слова речи, можно ассоциировать друг с другом , так, чтобы одна напоминала о следующей.

Эта простая идея – основа многозвенной системы памяти. Вначале мы покажем, как пользоваться ею для того, чтобы запоминать конкретные осязаемые вещи. Правда, мы немного изменим правило, добавив в него одну важную фразу. Вот это пересмотренное правило: для того чтобы запомнить любой новый фрагмент информации, она должна быть каким-либо забавным способом связана с тем, что вы уже знаете или помните. Добавление этой простой короткой фразы позволяет достичь сразу нескольких целей: она создаст первоначальное осознание , необходимое для любого запоминания, заставит вас сконцентрироваться, с пользой употребить силу воображения и, кроме того, научит вас осознанно формировать ассоциации.

Предположим, вы хотите запомнить последовательность из следующих десяти слов: самолет, дерево, конверт, серьга, ведро, петь, мяч, салями, звезда, нос. Отлично, теперь представьте себе самолет. Пока нам нет нужды применять правила запоминания. Но теперь мы переходим к следующему предмету – к дереву.

И здесь самое время применить правило, если допустить, что вам уже известно или вы помните, что такое самолет. Новый фрагмент информации, подлежащий запоминанию, – дерево. Единственное, что вам нужно, – создать забавную картинку или мысленный образ, связывающие эти две вещи. При этом ни в коем случае не стоит пытаться связать их логически в некое осмысленное единое целое.

Пример логической картины: самолет приземляется возле дерева. Это не смешно, и хотя маловероятно, но все же возможно, а значит, эта ассоциация, скорее всего, не сработает. Картинка должна быть смешной, нелепой и изображать невозможное. Например, гигантское дерево летит по небу, как самолет; самолет растет из земли, как дерево; самолеты растут на деревьях; миллионы деревьев, как пассажиры, садятся в самолеты. Это безумные, нелепые картины. Выберите одну из этих картин или придумайте свою, такую же абсурдную, и явственно ее вообразите.

Конечно, мы не имеем в виду, что вы представите себе слова самолет и дерево . Вам надо представить себе картинку, сами эти предметы в действии, и самые забавные и смехотворные ассоциации между этими двумя предметами будут заключаться именно в действиях, как в приведенных нами примерах.

На долю секунды задержите в своем воображении эту картинку, это действие. При этом вы не делаете ничего необычного – ведь вы же всю жизнь воображаете себе какие-нибудь картины. На самом деле вы не можете даже думать, не воображая какие-либо картины. Аристотель сказал об этом много веков назад в начале одной из своих книг: «Невозможно даже думать, не представляя себе мысленных картин».

Видеть в воображении картины, представлять мысленные образы – все равно что иметь в голове киноэкран. Если вы прочтете слова муж, ребенок, машина и так далее, то не сможете думать об этих людях и предметах, не «увидев» мысленно их изображения, пусть даже на ничтожные доли секунды. Попробуйте не представлять себе зрительно слона, когда вы думаете об этом животном. Что происходит? Вы не можете не представлять себе слона, думая о нем!

Ну хорошо. Подберите смешную ассоциативную связь между самолетом и деревом и мысленно представьте себе картинку этой ассоциации.

Как только вы попытаетесь это сделать, перестаньте думать об ассоциации. Эта попытка крайне важна. Обычно мы говорим нашим ученикам, что если не работает наша система, то работать должны они сами! Звучит глупо, но это так. Одна лишь попытка использовать нашу систему уже улучшает память, независимо от того, сработала система или нет. Однако наша система все же работает, и работает великолепно. Она многократно улучшит качество вашей памяти.

Следующий пункт списка – конверт . Мы считаем , что вы уже знаете или помните о дереве. Теперь вам предстоит запомнить новый предмет – конверт. Снова представьте себе забавную картинку или ассоциативную связь между деревом и конвертом и нарисуйте ее перед своим мысленным взором. Возможно, вы представите себе миллионы растущих не дереве конвертов или дерево, запечатавшее гигантский конверт, или попытку запихнуть дерево в конверт. Мы можем дать вам массу самых разных советов, но вы должны выбрать одну-единственную смешную и нелепую картинку. Выберите ее и на мгновение задержите в своем воображении.

Вам не надо прикладывать никакого труда для того, чтобы увидеть картинку, – вся процедура занимает долю секунды. Очень важно отчетливо представить себе картинку. В процессе запоминания играет роль четкость изображения, а не время, в течение которого вы удерживаете картинку в своем воображении. Итак, постарайтесь увидеть отчетливую картинку в течение секунды.

Следующий подлежащий запоминанию предмет – серьга . Уже известный вам предмет – конверт. Создайте смешную ассоциацию, связывающую конверт и серьгу. Можете вообразить, что носите конверт вместо серьги или вскрываете конверт, и вам в лицо вылетают из него тысячи сережек.

Дело пойдет лучше, если вы станете придумывать свои собственные картинки. Предлагая вам картины из нашего репертуара, мы отнимаем у вас часть первоначального осознания. Мы будем и дальше давать вам свои рекомендации, но независимо от того, будете ли вы пользоваться нашими или своими ассоциациями, картинки в вашем воображении должны быть очень отчетливыми.

Выберите одну из наших ассоциативных связей между конвертом и серьгой или придумайте свою и зрительно представьте ее себе.

Ведро – это новая вещь, которую надо запомнить. Создайте ассоциацию с серьгой – например, вообразите себя с ведрами в ушах вместо сережек или ведро с ручкой, оклеенной серьгами. Нарисуйте себе один из этих образов.

Следующий шаг: вам надо запомнить слово «петь» . (Это не предмет и не существительное, и мы поместили в список это слово только для того, чтобы показать, что на самом деле это совершенно не важно для построения ассоциации, в чем вы сейчас сами и убедитесь.) Ассоциируйте «петь» с вещью, которую вы уже знаете, – с ведром. Достаточно будет представить себе поющее ведро. Можно еще представить себя поющим с ведром на голове. Это, конечно, вполне возможно, но картинка получается очень смешная, и поэтому тоже годится. Единственное непременное условие: картинка должна быть отчетливой.

Следующий предмет – мяч . Ассоциируйте его со словом «петь». Представьте себе поющий мяч или человека, который поет, а у него изо рта вылетают тысячи разноцветных мячей.

Салями. Представьте себе гигантский батон салями, играющий с мячом, или баскетболиста (лучше всего Джерри Лукаса), ведущего вместо мяча кусок салями.

Звезда. Вообразите огромный, мерцающий на небосклоне кусок салями. Или порежьте звезду на ломтики, как салями! Представьте себе картинку этого захватывающего действа!

Нос. Нарисуйте в своем воображении человека со сверкающей звездой вместо носа. Или звезду с большим носом. Нарисуйте перед мысленным взором отчетливую картинку.

Если вы попытались представить себе все картинки, то наверняка запомнили все десять предметов. Трудности с припоминанием могут коснуться только первого предмета, так как у вас нет ассоциации, которая помогла бы вам о нем вспомнить. Скоро мы покажем вам, как выйти из этого затруднительного положения. Если вы помните первый предмет – отлично, если нет, то это самолет. Попытайтесь самостоятельно вспомнить все остальные предметы, прежде чем прочтете ниже их перечисление. Итак, подумайте о самолете. О чем он вам напоминает? Конечно же, о дереве.

Подумайте теперь о дереве – оно напоминает вам о… конверте. Подумайте о конверте, и он напомнит вам о… серьге. Серьга живо напомнит о ведре. Какой глупостью занималось это ведро? Ах да, оно пело. Эта ассоциация напомнит вам слово «петь». Что у нас там еще пело? Мяч. Мысль о мяче немедленно напомнит вам о салями, а салями, в свою очередь, о звезде. И наконец, звезда сразу подведет вас к представлению о носе.

Ну что, получилось? Вы должны были припомнить все десять слов. Если у вас возникли проблемы с парой из них, если вы думаете, что их забыли, то, вероятно, это произошло оттого, что вы не составили ассоциации, а просто прочитали приведенные в списке слова. Вы их не забыли – вы их не запомнили. Вернитесь к списку и попробуйте создать ассоциации и – самое главное – убедитесь, что явственно представили себе нужную картинку.

Если теперь вы возьмете бумагу и карандаш и попробуете записать все предметы в нужной последовательности, то убедитесь, что можете это сделать, не пропустив ни одного из десяти слов. Попробуйте и посмотрите. Теперь попытайтесь записать всю последовательность в обратном порядке! Подумайте о носе, и он напомнит вам о звезде. Звезда напомнит о… салями. Колбаса – о… мяче. Мяч – о пении, пение – о ведре, ведро – о серьге, серьга – о конверте, конверт – о дереве, а дерево – о самолете. Составьте собственный список и попробуйте еще раз, и вы ощутите гордость за то, что смогли запомнить сколь угодно длинный список и способны воспроизвести его в прямой и обратной последовательности.

Глава 3
Связь

Г. Л.: Конечно, каждый знает, что мотивация – это очень важная часть памяти. Сами мнемонические системы вызывают достаточный интерес для того, чтобы создать мотивацию.

Дж. Л.: Без мотивации никто никогда ничего не достигнет. Однажды, когда я учился в школе, меня выбрали во всеамериканскую школьную баскетбольную команду, составленную журналом Parade. Нас привезли в Нью-Йорк на «Шоу Стива Аллена» вместе со всеамериканской командой колледжей, членом которой был Уилт Чемберлен . Во время репетиции я стоял в фойе театра рядом с Уилтом. Над окном, очень высоко, больше чем в трех с половиной метрах от пола, висел карниз. Кто-то подошел к Уилту и сказал: «Эй, Уилт, а ты сможешь подпрыгнуть и коснуться карниза?»

Уилт ответил: «Я, наверное, уже забыл, как прыгать. Но знаешь, что я тебе скажу? Если ты сможешь забросить на карниз стодолларовую купюру, то я очень быстро вспомню, как это делается».

То, что вы узнали в предыдущей главе, – всего лишь очень небольшая часть системы связей памяти. Мы называем ее системой связи, потому что, приводя в действие память, вы всего лишь соединяете между собой разные предметы, формируя звенья цепи памяти. Один предмет неминуемо приведет вас к следующему, если вы отыщете правильную ассоциацию.

Применив систему связей, вы сможете сколь угодно долго сохранять в памяти списки любой длины. Давайте пока поговорим об этом чисто гипотетически. Если вы начнете применять связь для практических целей, то запомните список каких-то предметов для того, чтобы в дальнейшем им пользоваться. Именно практическое использование в первую очередь обеспечивает долгое сохранение и мотивацию к запоминанию. Вы убедитесь в том, что это справедливо, как только научитесь практически пользоваться этой системой.

Несмотря на то что у вас нет никаких причин для формирования мотивации к запоминанию приведенного в предыдущей главе списка, вы все же сможете сейчас его вспомнить, если захотите. Вернитесь к этому списку завтра, только мысленно, – скажем, во время еды, поездки в автомобиле или за каким-то другим занятием. Затем вернитесь к списку через три дня, потом через неделю, и вы увидите, что продолжаете помнить список в его исходной последовательности. Вы будете точно вспоминать его до тех пор, пока захотите это делать.

Система связей используется только для запоминания последовательностей, и в мире есть множество вещей, которые приходится запоминать или заучивать именно в определенной последовательности. Речь – это последовательность мыслей, формула – последовательность составляющих ее частей, любое число, состоящее из двух и более цифр, – это тоже последовательность. (Сейчас вы не сможете приложить систему связей к числам, потому что пока не знаете, как представлять себе числа; но скоро вы станете использовать систему связей для запоминания многозначных чисел.)

Единственная проблема, которая может возникнуть у вас при формировании связей, – неумение сделать картинки забавными и смешными. Есть четыре простых правила, которые позволят вам с самого начала справиться с этой трудностью. Самое простое – правило замены , в соответствии с которым вы должны представить себе один предмет на месте другого. Скажем, в предыдущем примере мы посоветовали вам представить летящее дерево вместо летящего самолета, то есть прибегнуть к правилу замены.

Другое правило – нарушение пропорций . Постарайтесь увидеть предмет немыслимо большим. Недаром мы так часто употребляли в своих советах слово «гигантский» – тем самым мы как раз советовали применять метод нарушения пропорций.

Следующее – правило преувеличения . Всякий раз, употребляя слово «тысячи», мы вынуждали вас прибегать к этому правилу. Старайтесь представить себе тысячи предметов.

И наконец, вводите в свои воображаемые картинки действие . Действие всегда легко запоминается. В одном из предложений мы советовали вам увидеть тысячи сережек, вылетающих из конверта и бьющих вас по лицу. Удары по лицу – это запоминающееся действие.

Применение одного или нескольких из этих правил к любой картинке поможет вам сделать их смешными и забавными. Очень скоро вам не придется думать, применяя их, – вы станете делать это автоматически.

Конечно, для того чтобы представлять себе забавные картинки, надо призвать на помощь воображение. Как жаль, что такие «шестеренки» воображения, как наблюдательность, любопытство, восторг и так далее, которые крутились как сумасшедшие в детстве, по мере взросления начинают вращаться все медленнее и медленнее. Каким-то образом общество заставляет нас отключать воображение. У детей же никогда не бывает проблем с формированием самых глупых и смешных ассоциаций. Они делают это легко и непринужденно.

Скоро вы увидите, что наша система снова заставит вращаться шестеренки вашего воображения, хотя, конечно, поначалу они будут крутиться довольно медленно. Но не отчаивайтесь – вашему воображению просто нужна тренировка. Очень важно, что даже попытка использовать нашу систему автоматически станет для вас неплохим упражнением. Тренировка улучшит вашу способность к воображению, а также наблюдательность – по мере того как вы будете работать над собой. Довольно скоро вы обнаружите, что, думая о двух предметах, вы сразу начинаете связывать их забавными, нелогичными ассоциациями – они первыми приходят вам в голову.

Смешные картинки воспринимаются более отчетливо и надолго запечатлеваются в сознании, в то время как логически безупречная картина видится более смутной и расплывчатой. Исследование, проведенное в Оптометрическом колледже Южной Калифорнии, показало, что при рассматривании какого-то реального предмета электрические импульсы от сетчатки проходят в зрительные центры головного мозга. Кроме того, ученые открыли (точнее, открыли заново, так как древние философы говорили то же самое), что с точки зрения физиологии нет большой разницы между электрическими сигналами, активированными воображаемой картиной, и сигналами, порожденными в сетчатке глаза при восприятии реального изображения.

Поэтому не расстраивайтесь, если сначала вам придется тратить массу усилий на то, чтобы представлять себе смешные картинки. Пусть вас не смущает и то, что на первых порах это займет у вас немало времени. Это даже хорошо, что для начала от вас потребуется много труда, так как это обеспечит вас первоначальным осознанием.

Мы не сможем выразить это лучше, чем неизвестный древний мудрец, написавший в I веке до н. э. «Риторику для Геренния»:

…природа сама учит нас, что надо делать. Когда в повседневной жизни мы видим малозначительные, заурядные и банальные предметы, то не запоминаем их, потому что они не волнуют наш ум ничем новым или примечательным. Однако если мы видим или слышим нечто низменное, бесчестное, необычное, великое, невероятное или смешное, то запомним это надолго. Мы, как правило, забываем то, что происходит рядом с нами, близко от наших глаз и ушей, но зачастую наилучшим образом помним события нашего детства. Так что нет иных причин, почему обычные, заурядные вещи легко ускользают из памяти, в то время как поразительные и новые надолго в ней задерживаются.

Надо подчеркнуть, что эта идея отнюдь не нова – просто ею пренебрегали. Так что старайтесь делать свои ассоциации смешными и запоминающимися. Снова цитата из «Риторики для Геренния»: «Искусство дополнит природу». Именно это и происходит в нашем случае. Когда что-то сильно трогает наши чувства необычностью, величием, несообразностью или смехотворностью, это «что-то» возмущает ум и запоминается без всяких усилий. Нам трудно запомнить какие-то заурядные, привычные вещи. Придавая ассоциациям смешной вид, мы делаем их выдающимися, необычными, новыми или удивительными. Искусство (или тренированная память) дополняет природу – все наши системы запоминания основаны на этом факте.

Если вы сможете применить метод формирования связей для того, чтобы запомнить десять предметов, то сможете применить его и для запоминания 20 и 30. Конечно, для запоминания 30 предметов вам потребуется больше времени, чем для запоминания десяти. Но больше времени у вас уйдет в любом случае – станете вы применять метод связей или нет. Нет предела числу предметов, которое можно запомнить, используя этот метод.

Мы настоятельно рекомендуем вам, прежде чем переходить к следующей главе, самостоятельно потренироваться в использовании метода формирования связей. Пусть кто-нибудь даст вам список из 15 предметов, а вы составьте для них цепочку ассоциаций. Можете сделать это и самостоятельно: составьте список предметов и свяжите их между собой ассоциациями.

Вволю попрактиковавшись, продемонстрируйте свои способности другу. Пусть он вслух назовет последовательность из 15 или 16 предметов – сколько вы сможете уверенно запомнить. А затем пусть он произносит названия предметов, записывая их на листе бумаги. Если он этого не сделает, то не сможет проверить, правильно ли вы воспроизвели список (если, конечно, он не читал эту книгу). Кроме того, записывание последовательности предметов дает вам время на образование ассоциаций. Попросите друга не называть неосязаемые, абстрактные вещи – в список должны попасть только конкретные вещи: существительные и инфинитивы.

После того как он произнесет вслух список, вы повторите его в той же последовательности. Не беда, если вы пропустите один или два предмета. Попросите друга повторить их, подправьте ассоциации и повторите список в обратной последовательности!

Но как вам запомнить первый из названных предметов? Когда вы начнете применять систему формирования связей для практических целей, это перестанет быть проблемой. Предмет, который вы заучиваете, начинает цепь ассоциаций.

Но и теперь, в случае с другом, проблема кажется вполне разрешимой. Подумайте о каком-либо предмете, находящемся недалеко от начала списка, и разверните цепь ассоциаций назад – вы неминуемо упретесь в первый пункт. Впрочем, можно поступить и по-другому: когда ваш друг произнесет название первого предмета, свяжите его с самим другом.

Возьмем для примера список из предыдущей главы. Если ваш друг произносит первым слово «самолет», просто представьте себе своего приятеля с самолетом на голове. Вот и весь фокус. Дальше образуется цепь ассоциаций до конца списка.

Когда вы будете готовы воспроизвести список, просто посмотрите на друга – вы тотчас увидите у него на голове самолет, и эта ассоциация сама поведет вас дальше – до конца списка.

Снова рекомендуем вам испытать себя на нескольких пробных цепях ассоциаций, прежде чем продолжить чтение. Можете продемонстрировать свои способности друзьям или проверьте себя, самостоятельно составив нужный список. Мы советуем демонстрировать успехи другим, так как знаем, что это придает уверенности в своих силах – вы убеждаетесь, что система работает!

Глава 4
Замена слов

Г. Л.: До сих пор не встречал людей, которым в голову никогда не приходили бы сходные по звучанию слова или фразы, не имеющие по смыслу никакого отношения к тому, о чем идет речь. Например: «На балконе ходят? – Нет, на бал кони не ходят».

Дж. Л.: Я тоже вспоминаю подобную шутку: «Что делал слон, когда пришел Наполеон? Щипал траву».

Г. Л.: Мне всегда нравилось, как дети в церкви коверкали «Отче наш», если не понимали смысла слова «искушение». Они часто говорили: «Не доведи нас до покушения».

Очень легко запомнить названия всех стран Латинской Америки в алфавитном порядке. Может быть, это меньше всего вас волнует, но сейчас не в этом суть. Суть в том, что нам надо вам показать, как создавать образы абстракций, например названий. Еще раз повторяем: если вам удастся сделать неосязаемое осязаемым и имеющим смысл, то оно, это неосязаемое, запомнится само собой. Это хорошее упражнение для тренировки навыка формирования связей, и, кроме того, оно познакомит вас с методом замены слов в мнемонических системах.

Метод замены слов можно применять к любому, сколь угодно абстрактному, материалу. В принципе это делается так: если вы слышите или видите слово, фразу, которые кажутся вам абстрактными и бестелесными, подумайте о чем-нибудь осязаемом, что звучит так же, как абстрактное слово, но поддается представлению в виде зрительного образа.

Как правило, мы не можем создать зрительный образ имени человека, названия вещи или места. Имена и названия в большинстве своем неосязаемы, и поэтому их очень трудно запоминать. Например, сложно представить себе образно или создать ассоциацию для слова «Куба». Но вы легко можете образно представить себе детские кубики, из которых малыши строят башни. «Кубик» звучит очень похоже на «Кубу» и быстро напомнит вам об этой стране. Кроме того, вы можете ассоциировать кубики с чем угодно другим. Если вы пытаетесь запомнить названия стран в алфавитном порядке, то можете создать такие ассоциации: представьте, как ваш знакомый Максим, будучи ребенком, играет в детские кубики. Максимка – так вы его назовете – живо напомнит вам о Мексике, стране, название которой следует в нашем списке за Кубой.

Наверное, вы не сможете образно представить себе Гаити и Гайану. Но вы легко можете представить себе здание ГАИ, в которое ворвалась стая гиен. ГАИ поможет вам вспомнить о Гаити, а гиены не дадут забыть о Гайане. Теперь стоит подумать, какая из двух картинок должна идти первой. Не говоря о том, что и в данном случае названия располагаются в алфавитном порядке, трудность эта возникает, потому что мы взяли вырванную из последовательности пару. Никаких проблем не будет, если вы начнете составлять связи с самого начала или с использованием более чем двух названий. В этом примере раскрывается суть метода формирования связей – один предмет должен вести к следующему.

Еще раз повторяем: вам придется несколько напрячь ваше воображение, и чем чаще вы станете образовывать осознанные ассоциации, тем легче вам будет делать это в дальнейшем, так как в процессе работы у вас начнет улучшаться не только память, но и воображение. В своем трактате «О душе» Аристотель писал:

…ощущения, воспринимаемые пятью чувствами, сначала обрабатываются посредством воображения, и лишь сформированные образы становятся материалом для их умственного восприятия. Воображение – это посредник между восприятием и мыслью.

Та часть мозга, которая отвечает за создание образов, делает возможным высшие процессы мышления. Разум никогда не работает без ментальных образов. Мышление пользуется для своей работы образными картинами. Никогда и ничему не сможет научиться человек, лишенный способности к образному восприятию, ибо, какими бы отвлеченными ни были его рассуждения, по сути, его разум работает с образами, созданными воображением.

Аристотель утверждал, что все способны мыслить, потому что «возможно зрительно представить себе разные вещи способами, с помощью которых искушенные в усовершенствовании памяти люди учат нас составлять образы».

Сейчас мы учим вас, как «составлять образы» неосязаемых вещей. Картины (замещающие слова, мысли или фразы), используемые вами, напоминают об абстрактном материале. Еще раз подчеркнем: даже попытка воспользоваться нашей идеей должна улучшить вашу память. Попытка найти замещающее слово для чего угодно заставит вас думать об этом предмете, сосредоточиться на нем, чего вы обычно не делаете.

Если в приведенных нами примерах замещающее слово не напомнит подлежащий запоминанию предмет, то это, несомненно, потому, что вы используете предложенное нами замещающее слово, которое вам не подходит. Обычно оно все же помогает, но дело пойдет лучше, если вы придумаете замещающие слово, мысль или фразу, подходящие именно для вас. Опять-таки наши предложения избавляют вас от необходимости развивать собственное воображение и лишают вас «первоначального осознания».

Но у нас нет выбора, и мы будем предлагать вам свои варианты. Если вы захотите использовать их – прекрасно. Однако при этом не забывайте представлять себе яркие, отчетливые образы. Вернемся, однако, к списку латиноамериканских стран: убедились ли вы в том, что, придумывая для каждой из них замещающее слово или фразу и формируя ассоциативные связи, вы сможете их запомнить? Это легко и доставит вам немалое удовольствие.

Если вы не хотите запоминать список стран в алфавитной последовательности, то постарайтесь запомнить хотя бы несколько – просто для практики и тренировки воображения. Ассоциативное связывание будет великолепной практикой образования замещающих слов или фраз, формирования зрительных образов и ассоциаций для построения связей.

Ниже мы приводим составленный в алфавитной последовательности список всех стран Латинской Америки. Позже, изучив систему колышков , вы сможете вернуться к этому и попытаться запомнить страны по номерам. Связывая между собой зрительные образы стран, делайте паузу после каждой пятерки, чтобы хорошенько запомнить их и надежно связать между собой.

1. Аргентина

4. Боливия

5. Бразилия

6. Венесуэла

9. Гватемала

10. Гвиана

11. Гондурас

12. Доминикана

13. Колумбия

14. Коста-Рика

16. Мексика

17. Никарагуа

18. Панама

19. Парагвай

21. Сальвадор

22. Суринам

23. Уругвай

25. Эквадор

Постарайтесь запомнить список с самого начала, для чего придумайте замещающее слово или фразу для Аргентины. Превосходно подойдет «Серебряная страна – аргентум в тине». Серебро в тине можно визуализировать, а Аргентину – нет. Если вы представитель старшего поколения, то, вероятно, любите танго, и этот танец тоже напомнит вам о стране Аргентине, так как вы сразу представите себе аргентинское танго. Для того чтобы запомнить Багамы, составьте фразу «Богаты мы деньгами». Теперь можно формировать ассоциативную связь: «Богаты мы настолько, что держим аргентум в тине».

Для Белиза можно взять в качестве образа ликер «Бейлис». Чтобы запомнить, что следующей страной идет Боливия, представьте, что от «Бейлиса» возникают «боли во рту» либо что конь Боливар не выдержит двоих, потому что напился «Бейлиса».

Помните, что образно представить себе можно все что угодно : существительное, глагол – вообще все. Вспомните глагол «петь» из первого примера.

Мы образовали ассоциативную связь – и вы смогли нарисовать себе картинку, такую же, как картинки существительных.

Для Белиза и Боливии мы придумали образ пьяного Боливара. Что касается Бразилии, то здесь, как нам кажется, хорошо подойдет «плавание брассом в иле». Девушка плывет брассом в иле, спасаясь от Боливара. Какую бы замещающую фразу вы ни придумали, позаботьтесь, чтобы ее было легко визуализировать.

Переходим от Бразилии к Венесуэле. Представьте себе веник, лежащий на улье, – веник с ульем. Спасаясь от Боливара, девушка доплывает до веника с ульем.

Это легко себе представить зрительно. От Венесуэлы переходим к Гаити. Сотрудники ГАИ отмахиваются веником от пчел, вылетающих к ним из улья. Переходим от Гаити к Гайане. В здание ГАИ врывается стая гиен. За Гайаной следует Гватемала. Представьте себе драку в ресторане – метрдотель кричит зачинщику: «Гвалта тебе мало!» Тут еще шум от пляски, но гвалта все равно мало.

После Гватемалы – Гвиана. Представляем себе лиану – она рифмуется с Гвианой. На лиане сидит попугай и подражает крикам дерущихся.

За Гвианой – Гондурас. Что нам напоминает Гондурас? Вагон до Рос това, который наехал на лиану с попугаем .

Если вы воспользовались этими ассоциациями или изобрели собственные, то первые десять стран вы запомните как связанные в ассоциативную цепь десять конкретных предметов. Конечно, здесь можно использовать любые замещающие слова или фразы. Помните, что ассоциативное связывание – процесс сугубо личный и индивидуальный. Самая удачная ассоциация – с предметом, о котором вы обычно думаете. Как правило, лучшее слово – то, что первым приходит в голову.

Если захотите попрактиковаться, то припомните десять первых стран, а потом составьте цепочку ассоциаций со следующими пятью. От вагона до Ростова переходим к дому на камнях, потом к Христофору Колумбу, от Колумба к костям руки, от костей к кубику, от кубика к Максимке. Образование ассоциаций предоставляем читателю.

Образовав ассоциативные связи, запомните последовательность из первых десяти стран, затем переходите к следующим пяти, потом еще к пяти. Будет лучше, если вы сами подберете для них замещающие слова и фразы, не прибегая к нашим рекомендациям: Никарагуа – ни капусты, ни рагу; Панама – детская панамка; Парагвай – парад гвардейцев; Перу – перо; Сальвадор – салют во дворе.

Продолжим список: Суринам – сурик для покраски нам; Уругвай – урюк вам в дар; Чили – чилибуха; Ямайка – я в майке.

Если вам удается без запинки повторять по пять названий подряд, пользуясь комбинацией замещающих слов и фраз с ассоциациями, то попробуйте назвать подряд все 26 стран. Если вы пропустите пару названий, вернитесь к ним и поработайте над ассоциациями. Вы удивитесь, насколько легко дается такое запоминание – вам удастся легко сделать то, что трудно или даже невозможно большинству людей.

Глава 5
Длинные слова, встречи и поручения, списки покупок

Дж. Л.: Однажды Симонида пригласили на большой пир. Во время обеда его позвали на улицу – получить письмо. В это время здание рухнуло, и все гости погибли. Симонид смог точно опознать всех погибших, несмотря на то что их тела были изуродованы до неузнаваемости. На вопрос, как ему это удалось, Симонид ответил, что использовал для этого систему припоминания .

Г. Л.: Может быть, это и в самом деле был большой пир, но вот, например, Луций Сципион помнил по именам и в лицо всех граждан Рима.

Дж. Л.: Думаю, Гарри, что за время своей карьеры ты познакомился с еще большим числом людей и запомнил их.

Г. Л.: Это верно. По последним подсчетам, я запомнил около 20 миллионов человек – из них можно составить целую страну!

Дж. Л.: Знаешь, что генерал Джордж Маршалл во время пресс-конференций выслушивал вопросы репортеров, не прерывая своего основного выступления, а окончив его, отвечал всем репортерам по очереди на их вопросы и никогда не ошибался? Для этого он связывал ключевые слова и смысл вопроса с лицом и именем репортера. Между прочим, фантастическая память Джеймса Фарли на имена и лица помогла Франклину Рузвельту выиграть первые президентские выборы.

Г. Л.: Ты знаешь, что я был знаком с Дэвидом Ротом? Он прославился своей феноменальной памятью еще в начале ХХ века. В последний раз я разговаривал с ним в Ротари-клубе , где был устроен прием по случаю его 96-го дня рождения. Он тогда сказал мне: «Я не буду сильно напрягаться, Гарри, всего лишь запомню телефонные номера всех гостей». А их было без малого 200 человек!

Дж. Л.: Может быть, люди с тренированной памятью живут дольше. Во всяком случае тренировки памяти позволяют долго сохранять бодрость, разум и здравый смысл, а это, наверное, способствует долголетию.

Г. Л.: Будем надеяться!

Знаменитый шахматист Гарри Пильсбери был известен не только как замечательный игрок, но и как человек, обладавший феноменальной памятью. Однажды два профессора решили провести эксперимент и предложили Пильсбери запомнить после одного прочтения список из 30 слов. Шахматист по памяти воспроизвел список в прямом и обратном порядке. Мало того, он помнил список и на следующий день. Этот успех кое-что прибавил к славе Пильсбери, но вы тоже можете повторить его подвиг, если воспользуетесь системой замещающих слов и формирования ассоциаций.

Надо сказать, что список слов, прочтенный Пильсбери, запомнить было труднее, чем список стран Латинской Америки. Вот эти слова: «антипиретик», «периостеум», «такадиастаза», «плазмон», «амброзия», «трелькельд», «стрептококк», «стафилококк», «микрококк», «плазмодий», «Миссисипи», Freiheit , «Филадельфия», «Цинциннати», «атлетика», «нет войне», «Этченберг», «американец», «русский», «философия», «Питгитерсрюст», «сальмагунди», «Умизилликутси», «Шлехтерснек», «Маньинзама», «теософия», «катехизис», «матьесрольмопс».

Вы тоже сможете запомнить все эти слова в их первоначальной последовательности, применив два уже известных вам способа – формирования связей и замещающих слов. Антип-еретик напомнит вам об антипиретике. Свяжите эту нехитрую картинку с фразой «Задать пир гостям» («периостеум»). Можно теперь представить себе Антипа-еретика (любого Антипа по вашему усмотрению), задающего пир гостям. Постарайтесь живо представить себе эту картинку.

«Задать пир гостям» связываем, в свою очередь, с «такая дивная сказка». Один из гостей рассказывает остальным дивную сказку. Следующая ассоциация – плазменный телевизор, который и рассказывает дивную сказку.

Переходим теперь к пище богов («амброзия»), от нее к трели скальда («трелькельд»), а затем – к стриптизу кока («стрептококк»), ставке кока («стафилококк»), микроскопу кока («микрококк»), плазе моды («плазмодий»), миске супа («Миссисипи»), свободе по-немецки (Freiheit), Филату с эльфами («Филадельфия»), цинковому ценнику («Цинциннати»), атлету и К° («атлетика»), лозунгу «Нет войне», течи в (айс)берге («Этченберг»), фразе «А мне конец» («американец»), русскому богатырю («русский»), философу Спинозе («философия»), Питу с гитарой русого парня («Питгитерсрюст»), дальше «Собака Альма, не гунди» («Сальмагунди»), «умные злые тутси» («Умизилликутси»), «Кругом шлак, а тары нет» («Шлехтерснек»), «Маня и Зяма» («Маньинзама»), «то о Софье» («теософия»), «катух из яслей» («катехизис»), «Мать ест рольмопс» («матьесрольмопс»).

Такое придумывание ассоциаций может показаться вам нелегким делом. Да, конечно, запоминание столь мудреного списка потребует больше труда, чем запоминание, скажем, 27 простых предметов. Но подумайте, какого огромного труда потребует бессистемное запоминание 27 таких вот словечек. Кроме того, это, скорее всего, окажется невыполнимой задачей. Придумывание же замещающих слов, фраз или мыслей, как и их связывание, – это удовольствие: оно заставляет вас напрячь воображение и сосредоточиться. Мало того, это работает!

Какие бы ассоциации ни вызвали у вас замещающие фразы, эти ассоциации должны быть конкретными, их должно быть легко представить в виде образа. Например, говоря «ставка кока», вы можете явственно представить себе корабельный камбуз с восседающим на троне коком. Но и это еще не все: можно запоминать слова по их первым буквам. (В следующей главе мы покажем, как запоминать буквы визуально.) Говоря «Собака Альма, не гунди», вы можете представить себе вашу любимую рычащую овчарку.

Попробуйте повторить список. То, что смог сделать Пильсбери, под силу и вам! Вы сами удивитесь легкости припоминания после нескольких тренировок.

Ассоциативное связывание трудных слов можно уподобить какому-либо упрощенному действию, которое готовит вас к выполнению действия более сложного. Нечасто приходится запоминать трудные слова, но сама идея формирования ассоциативных связей может быть весьма и весьма плодотворной. Ниже мы покажем, как без труда запомнить список ежедневных дел. Если же вам надо запомнить список простых заданий и поручений, то можно сразу использовать ассоциативные связи, не прибегая к замещающим словам или фразам.

Например, вам необходимо забрать в магазине заказанный вами светильник. Кроме того, надо не забыть купить пачку бумаги А4. Создайте ассоциацию – свяжите светильник с бумагой. Представьте себе, например, что вы вставляете в принтер не листы бумаги, а зажженный светильник. Или вообразите огромный лист бумаги, лежащий на столе и вспыхивающий ярким светом, когда вы дергаете за шнурок. Выберите одну из этих картинок или придумайте свою и нарисуйте ее в своем воображении.

Кроме того, вам надо забрать из чистки костюм. Продолжите цепочку ассоциаций: мысленно нарядите себя в листы бумаги вместо костюма.

Помимо этого, вы обещали жене позвонить в бассейн и договориться о тренировках для ребенка. Представьте себе пустой (без вас) костюм, плавающий в бассейне.

Уже несколько дней вы собираетесь купить лампочки. Представьте себе огромные лампочки, купающиеся в бассейне.

Если вы сможете по-настоящему ярко представить себе эти глупые картинки, то, несомненно, запомните все, что вам надлежало сделать за день. Начните со светильника – это поможет немедленно развернуть всю цепочку, которая сама всплывет у вас в памяти. Для того чтобы воплотить в жизнь эту идею, продумайте цепь ассоциаций вечером, а утром, одеваясь или завтракая, повторите ее.

Если в процессе припоминания вы вспомнили еще что-то, вставьте новый пункт в конец списка. Очень важно повторить всю цепь до выхода из дома, чтобы не забыть взять с собой вещи, нужные для исполнения всех дел. Например, если вам надо получить костюм в чистке, то, вспомнив об этом, вы одновременно вспомните и о том, что надо достать из ящика стола квитанцию и положить ее в карман.

В течение дня время от времени возвращайтесь к цепочке ассоциаций – например, когда идете по улице, едите или занимаетесь чем угодно еще. Всякий раз, вспомнив поручение, которое еще не выполнили, вы одновременно вспомните, что это надо сделать, и сделаете, не откладывая в долгий ящик. Для верности пробегитесь по цепочке ассоциаций, прежде чем идти домой.

Практическое использование метода формирования ассоциаций позволит вам сэкономить массу времени и избавит от множества трудностей. Худшее, что может случиться, – метод не сработает, и вы забудете что-нибудь сделать. Не расстраивайтесь, ведь всю жизнь только так все и происходило!

То же самое относится и к запоминанию списка важных покупок. Понятно, что это не самая главная вещь в жизни. Однако люди, которые заранее пишут список необходимых вещей, часто забывают взять его с собой или заглядывают в него, только вернувшись из магазина домой.

Представьте себе вещи, которые собираетесь купить, и свяжите их с образными ассоциациями. Помните, что картинки должны быть смешными – например, вы чистите апельсин и обнаруживаете внутри него дойную корову или пакет молока. Вы доите корову, но вместо молока из вымени выпадают ломти хлеба. Делая покупки, время от времени пробегайте мысленно по цепочке ассоциаций. Ручаемся, что в этом случае вы ничего не забудете.

Глава 6
Речи и выступления

Дж. Л.: Однажды, уже после окончания Университета Огайо, меня пригласили выступить с речью на спортивном празднике в одной школе. После выступления мне аплодировали, а потом, когда люди стали уже расходиться, ко мне подошел мальчик и сказал: «Мистер Лукас, мне очень нравится смотреть, как вы играете в баскетбол, но ничего хуже вашей речи я никогда не слышал!»

Мать, стоявшая за спиной парня, всплеснула руками: «О, мистер Лукас, не обращайте на него внимания, он просто повторяет то, что говорят другие!»

Г. Л.: А меня однажды сильно подвел председательствующий, причем еще до выступления. Обычно я всегда инструктирую, как меня представить, и, чтобы сэкономить время, делаю это очень кратко, в упрощенной форме. Выступать с речью я должен был после обеда, а до этого попросил председательствующего меня представить следующим образом: «Леди и джентльмены, а теперь у меня для вас небольшой сюрприз. Я хочу представить вам одного уникального, неповторимого человека, бла-бла-бла. Вы все видели его по телевизору и так далее, и тому подобное». Пока я говорил, этот человек что-то записывал в блокнот.

Когда обед закончился, председательствующий встал, взошел на трибуну и сказал буквально следующее: «Леди и джентльмены, а теперь у меня для вас небольшой сюрприз. Я хочу представить вам одного уникального, неповторимого человека, бла-бла-бла. Вы все видели его по телевизору…»

Вероятно, самая большая ошибка, которую вы можете допустить, – попытаться выучить свою речь наизусть, слово в слово. Во-первых, в этом нет никакой необходимости. Предполагается, что если вас попросили выступить на какую-то определенную тему, то вы в ней действительно разбираетесь.

Во-вторых, заучивание речи слово в слово приведет к тому, что вы и произносить ее будете как нечто механически заученное. Кроме того, при таком заучивании вы можете надолго споткнуться на каком-нибудь случайно забытом слове. К чему вспоминать какое-то одно слово, если у него наверняка существуют десятки синонимов?

Можно, конечно, прочитать речь по бумажке, но и это не лучший выход, потому что ваша задача – овладеть вниманием аудитории, а монотонное чтение скорее погрузит ее в сон. Вы не добьетесь большого эффекта, и если станете время от времени отрываться от бумажки и смотреть в зал. Более того, это может даже навредить, так как вы рискуете потерять место, от которого отвлеклись, и потом будете мямлить и откашливаться, стараясь найти его.

Лучше всего – говорить своими словами, строго придерживаясь последовательности мыслей . Речь – это цепь мыслей. Если они будут непоследовательным, то не стоит ожидать от такой речи большого эффекта. Вы уже знаете, как использовать систему формирования ассоциаций для запоминания последовательности предметов. Способ формирования ассоциативных связей плюс еще одна, новая идея – и вы получите способ произносить речи в строгой последовательности основных ее мыслей.

Первым делом напишите или напечатайте текст речи. В нем должно быть все, что вы хотите сказать по поводу тех или иных идей, которые кажутся вам важными. Прочитайте речь вслух, чтобы лучше ухватить ее суть. Теперь перейдем к «новой идее». Выберите для каждой мысли ключевое слово, которое напомнит вам ее целиком.

Сделать это намного проще, чем может показаться. Редко существует такая мысль – выражена ли она одним предложением или двумя абзацами, – которую нельзя было бы обозначить одним словом или фразой. Связывать в цепочки вам придется именно ключевые слова (или ключевые мысли). Именно благодаря этим связным цепочкам вы и запомните свою речь – мысль за мыслью!

Ниже мы приводим отрывки из речи, произнесенной на конференции продавцов и дилеров. Докладчика попросили обсудить падение продаж за предыдущие два года и предложить способы исправления положения.

Речь продолжалась 35 минут. Выдержки из нее были подобраны так, чтобы показать, как оратор использовал ключевые слова или мысли, чтобы не потерять нить во время выступления.

Проблема совершенно очевидна. Объем продаж товара остался прежним, но катастрофически снизился размер прибыли . Причины, как мне кажется, тоже очевидны. Возросла стоимость материалов и производства, соответственно, поднялись и цены. Проблема в следующем: если мы будем и дальше поднимать цены, то в результате сократится объем продаж. Вопрос в том, чтобы увеличить размер прибыли.

Успех всех наших деловых проектов зависит от доброго имени каждого конкретного магазина. Для этого существует множество способов, но надо отталкиваться от политики недопущения возвратов…

Новая линия – «Звездный свет», «Лиственница», «Детская привязанность», «Метеор» и «Медовый месяц» – на самом деле очень хороша, она поможет нам внести свежую струю в застоявшееся болото. Мы уже давно не производили ничего нового…

Нам надо усердно поработать над тем, чтобы увеличить прибыльность продаж . Почему, собственно говоря, покупатель должен уходить из магазина только с той вещью, за которой он пришел? Немного выдумки и смекалки, немного усилий – и мы сможем буквально вынудить покупателя купить по меньшей мере еще одну вещь, пусть даже какую-нибудь мелочь, аксессуар к купленному товару. Можно применить тактику продажи двух товаров по цене одного или…

Как заставить покупателей снова и снова возвращаться в магазин? Кто из вас добросовестно отслеживает продажи? Кто с выгодой использует имена и адреса на товарных чеках, которые пылятся в папках на ваших полках? Пользуйтесь этим архивом – извещайте покупателей об акциях и продажах…

Ключевые слова выделены курсивом в тех местах, которые соответствуют отдельным мыслям. Надо подчеркнуть, что выступающий превосходно знал, что он хотел сказать, – с этим у него проблем не было. Он боялся одного – упустить какую-то мысль целиком, и, для того чтобы этого не произошло, прибегнул к формированию ассоциативных связей.

Сделать это можно двумя способами: либо составить список ключевых слов, либо подчеркнуть их и связать воедино. Можно также связывать ключевые слова по ходу выступления. По мере приобретения опыта вы все чаще будете прибегать именно к этому способу.

Итак, первое ключевое слово или мысль – размер прибыли . Для того чтобы вспомнить это словосочетание, надо придумать замещающее слово или фразу. Например: представьте себе, что все розы мира прибыли в ваш город на огромном корабле. Эта фраза, несомненно, напомнит вам о главной мысли отрывка речи. Чтобы вспомнить эту главную мысль, достаточно будет даже просто мысленно произнести «все розы мира».

Следующее ключевое словосочетание – пошли в магазины . Здесь будет довольно представить себе, что все прибывшие розы пошли в цветочные лавки в гигантских ведрах. Потом следует еще одно ключевое словосочетание: доброе имя . В данном случае можно просто продолжить ассоциативную связь: представьте себе улыбающегося великана, на боку которого огромными буквами написано ваше имя. Этот великан ласково гладит по головке ребенка, протягивая ему розу из ведра в цветочной лавке.

С новой линией эту картинку можно связать, представив себе новехонькие, только что из типографии, журналы.

Построение такой цепи ассоциаций позволяет добиться двух целей. Во-первых, заставляет сосредоточиться (обрести первоначальное осознание) на мыслях речи, а во-вторых, обеспечивает сохранение нужной их последовательности. Твердое знание последовательности придаст вам уверенности, которой в противном случае могло бы и не быть.

Вам придется запомнить лишь первую ключевую фразу – «Розы мира прибыли». Она напомнит, что вы собирались начать с размера прибыли, вот и начинайте говорить о ней, причем говорить своими словами. Когда вы скажете все, что хотели, о размере прибыли, то автоматически перейдете к ключевому словосочетанию пошли в магазины . Если вы предварительно записали речь, то «пошли в магазины» живо напомнит, о чем эта фраза, и вы сразу ухватите следующую мысль. Теперь надо просто сказать о том, что следует предпринять, чтобы люди пошли в магазины.

Испытайте эту идею на практике, и вы убедитесь, что она хорошо работает. Конечно, можно поинтересоваться, что делать, если надо запомнить несколько фактов, имеющих отношение к одной из основных мыслей речи. Например, вы хотите запомнить названия товаров, изготовленных на новой производственной линии. Для этого надо всего-навсего сформировать «побочную», или «производную», цепь связанных ассоциаций. Создав основную цепь, вернитесь к новой линии и сформируйте побочную цепь.

Например, можно представить себе выстроившиеся в линию светящиеся звезды . Эта линия прихотливо изгибается и превращается в венок из ветвей лиственницы , прибитый к вашей двери. Вы берете этот венок на руки и баюкаете, как ребенка, к которому вы привязаны серебряной цепочкой. Ребенок взмывает в небо, как метеор , находит там себе еще один метеор, с которым справляет медовый месяц . (Новая линия – «Звездный свет», «Лиственница», «Детская привязанность», «Метеор» и «Медовый месяц».)

Произнося речь, вы заметите, что новая линия сама приведет вас к побочной цепочке ассоциаций, буквально заставив вспомнить названия произведенных товаров. Та же новая линия приведет вас и к увеличению прибыльности продаж . Если у товаров есть цифровые коды, то и их вы можете запомнить, включив в цепь образных ассоциаций, – когда научитесь образно представлять себе числа.

Если по каким-то причинам вы все же хотите запомнить свою речь слово в слово, для этого достаточно будет всего лишь несколько раз ее прочитать. Так как вы пишете речь сами, то при озвучивании тезисов вам, скорее всего, придут в голову ваши же слова.

Ту же самую систему – сочетание ассоциативных связей и ключевых слов для обозначения мыслей – можно почти аналогичным способом применить к чтению каких-либо материалов или слушанию лекций. Просто, читая или слушая, надо связывать в ассоциативные цепочки ключевые слова – этот способ заставит вас читать активно, сосредоточиваясь на материале. То же касается и слушания. Вашему сознанию будет трудно отвлекаться, если вы станете улавливать ключевые слова, которые впоследствии напомнят об основных мыслях лекции. В следующий раз, читая книгу или слушая лекцию, попробуйте воспользоваться этим методом, и вы сами удивитесь, как много материала отложится у вас в памяти.

Кроме того, эту систему можно использовать для запоминания слов песен и ролей. Попробуйте этот метод, а потом просмотрите подлежащий усвоению материал еще несколько раз. Сначала очень важно запомнить его мысль за мыслью, и только потом – слово за словом. Язык сам поможет вам запомнить слова, так как в нем есть шаблоны – как говорить об определенных вещах. Если вы отчетливо представляете себе последовательность мыслей, нужные слова сами всплывут в памяти. Если вы усвоили мысли, то худшее, что может случиться, – то, что вы повторите их не теми словами, какими они были записаны первоначально. Но вы действительно можете потерпеть фиаско, если забудете последовательность мыслей, – вы просто не будете знать, о чем говорить дальше.

Одна знаменитая актриса, пользовавшаяся некоторое время этим способом для запоминания ролей, писала: «Эта система превращает в творчество занятие, которое я считала невероятно монотонным и скучным!»

Другие способы запоминания прочитанного текста мы обсудим несколько позже, а сейчас расскажем, как использовать эту систему для запоминания шуток, анекдотов и случаев из жизни. Здесь надо решить две проблемы: запомнить анекдот и, кроме того, запомнить его идею, предпосылку и концовку.

Многие знаменитые комики для запоминания шуток и анекдотов связывают ключевые слова одного анекдота с ключевыми словами следующего и так далее. Сами шутки они помнят, но им надо позаботиться в первую очередь о запоминании их последовательности. Так, например, возникает связь между апельсинами, слонами и насосами, помогающая вспомнить последовательность шуток об апельсинах, политиках и заправочных станциях.

Точно так же очень легко запоминать и сами шутки. Давайте вспомним древнюю остроту:

– Не нравится мне этот геолог!

– Не нравится – не ешь!

Постройте какую-нибудь до предела глупую ассоциацию – представьте себе кипящего в котле геолога и орду дикарей, с текущими слюнками сидящих вокруг костра. Так вы запомните идею и концовку остроты.

Глава 7
Слова чужих языков и родного языка

Дж. Л.: Когда я играл за американскую команду на римской Олимпиаде 1960 года, первым был матч с японцами. Я попросил одного из переводчиков научить меня паре японских фраз, чтобы наутро поприветствовать наших соперников.

Со словом «привет» у меня не было никаких трудностей, так как это слово звучит как «огайо», а что мне стоит запомнить название родного штата? Воспользовавшись своей системой, я запомнил и еще пару фраз.

Игра должна была начаться в 9:30 утра. Перед самым началом я подошел к одному из японских игроков и сказал: «Огайо, годзаи моск?», что означает «Привет, как дела?». Японец широко мне улыбнулся, обрадовавшись, что нашелся американец, умеющий говорить на его родном языке.

Что ты думаешь, он вышел из строя, поклонился мне и принялся что-то очень быстро говорить по-японски. Возникла заминка, так как было похоже, что этот парень решил о чем-то со мной поговорить, забыв, что мы пришли играть в баскетбол.

Один судья был из России, второй – из Франции. Я говорил только по-английски. Японец и оба судьи – лишь на своих родных языках. Таким образом, никто из четверых не понимал, что говорят трое других. Судьи были вынуждены объявить тайм-аут, поставить игроков на боковую линию и немного задержать начало игры. Всю игру этот японец пытался заговаривать со мной при каждом удобном случае. Я не мог по-японски сказать ему, что не понимаю ни одного слова, и раз за разом отвечал ему: «Привет!» Ему, по-моему, это очень нравилось.

Г. Л.: Если бы ты применил свою систему к изучению японского на недельку раньше, то ты бы знал намного больше слов, чем твое «огайо».

Прим. науч. ред. Прим. науч. ред. нем .).